Встреча с харбинский даотаем
К Иванову подошёл какой-то китаец. Судя по военной выправке, это был офицер в штатском платье.
— Даотай Харбина Юй Сысин приглашает вас к себе на встречу, — сказал он на довольно сносном русском.
— Кто это? — спросил Иванов.
— Наместник губернатора Хэйлунцзяна в Харбине.
— Что ему от меня надо?
— Этого я не знаю. Даотай вам сам скажет.
— Хорошо, я согласен.
— Тогда проедем в его резиденцию.
Они прошли на другую строну улицы, где их ждала конная пролётка. Сопровождающий сам сел на облучок, и они поехали.
Резиденция харбинского даотая находилась рядом с вокзалом. Это был маленький китайский дворец. Вокруг прямоугольного двора — глухая стена, три одноэтажных павильона с загнутыми вверх черепичными крышами стоят на оси север – юг. У северной стены — самый большой павильон, в котором ведёт приём даотай.
Иванов ожидал, что и китайский чиновник будет выглядеть соотвественно — синий шёлковый халат, расшитый зелёными и красными узорами, круглая шапочка с оранжевым агатовым шариком на макушке, усы скобкой и бритый подбородок. Но Юй Сысин был в шляпе-канотье из пальмовой соломки, в европейском костюме из белой хлопковой ткани и в в кремовых лаковых штиблетах с гамашами, усики у него были шнурочком, а от пуговицы до карманчика жилетки свисала цепочка хронометра — похож он был не на мандарина, а на директора банка.
В Поднебесной империи было правило, согласно которому посланники варварских стран подходили к трону Сына Неба на коленях и в таком унизительном состоянии разговаривали с ним.
Харбинский даотай оказался намного демократичней Богдыхна — встречая русского гостя, он привстал со стула, приложил правую руку к сердцу и сделал полупоклон.
Иванов ответил ему тем же.
После взамных приветствий Юй Сысин спросил:
— Parlez-vous fran;ais?
— Do you speak English?
— Sprechen Sie Deutsch?
Не получив ни одного утвердительного ответа, магистр университетов Сорбонны, Оксфорда и Кёнигсберга, сказал:
— Тогда мы будем разговаливать по-русски, хоть я и недостаточно хорошо знаю ваш язык.
Наверное, он стеснялся, что не выговаривает звука «эр».
Юй Сысин не спросил, а сказал утвердительно:
— Вы ищите ответ на вопрос, как из Хэйлунцзяна в Приамурье поступает китайский спирт.
— Откуда вы знаете? — удивился Ианов.
— Моя обязанность знать всё, что происходит в Харбине.
— Да, я ищу ответ на этот вопрос.
— Так знайте же, что Богдыхану не интересно заниматься контролем за производством и продажей спирта.
— Почему?
— В Китае нет акциза на спиртные напитки, значит, наш бюджет ничего не теряет от бесконтрольного производства и продажи водки. — Если спирт из Китая перевозится контрабандой в Россию, это забота вашего Царя. Мы могли бы помочь России в решении этой проблемы, но для этого и Россия должна помочь Китаю в решении его проблемы.
— О какой проблеме вы говорите?
— Россия должна запретить на своей территории посевы мака и производство опиума, который потом поступает в Китай.
— Отчего же вы не доведёте своё условие до российских властей?
— Доводили много раз. Но, как это по-русски, телега и ныне там.
— А мне вы зачем всё это рассказываете? — спосил Иванов. — Я же не государственный служащий, а беллетрист.
— Я надеюсь, что именно вы силой своего писательского таланта сумеете разбудить спящее сознание российских сановников, — объяснил Юй Сысин.
И вдруг предложил:
— Хотите присутствовать при смертной казни? По договорённости со стражей железной дологи, пойманные хунхузы передаются мне. Завтра на рассвете будут отрублены головы пятерым преступникам.
Иванов видел вдоль полосы отчуждения отрубленные головы хунхузов, насаженные на шесты. Этот средневековый обычай нисколько не способствовал уменьшению преступности среди маньчжуров, и потому казался ему совершенно бесполезным. На войне Иванов зарубил саблей троих японцев, а в мирное время у него не хватало духа, чтобы прирезать барашка или поросёнка. Но тут на его сознание опустилось какое-то затмение — ему захотелось увидеть эту казнь.
— Благодарю за приглашение, — сказал Иванов.
— Мой секретарь заедет за вами в гостиницу завтра в четыре часа утра.
На этом необычная аудиенция закончилась.
Казнь проводилась за полосой отчуждения железной дороги на китиайской территории. Смертников привезли на двухколёсных телегах, они были связаны по-китайски — за шеей у них были пропущенны длинные палки, а вытянутые в стороны руки привязаны к этим палкам.
Слово «хунхуз» переводится с китайского как «краснобородый». В книгах пишут, что хунхузы красят свои бороды хной в огненно-рыжий цвет. Привезённые на казнь были безбородые и с длинными косами. Одеты они были в рваньё, через которое проглядывали их худые тела, чёрные от грязи и солнца.
Китайские солдаты освободили хунхузов от палок, связали им руки за спиной и построили в ряд, а сами встали позади их.
Смертиники не показывали признаков страха, некоторые из них даже улыбались.
Вышел Юй Сысин, одетый по такому случаю в чиновничий халат, и зачитал приговор.
Палачи по очереди ставили приговорённых на колени и одним ударом сабли отрубали им опущенные головы. При этом и те, и другие молчали. В пять минут всё было кончено. Отрубленные головы побросали в большую корзину, а обезглавленные тела загрузили на арбу и повезли к месту захоронения.
— Почему они не боятся смерти? — спросил Иванов даотая, когда они оказались рядом.
— В Китае казнь отсечением головы считается самой гуманной -- мгновенно и безболезненно, — объяснил тот и добавил:
— Кроме того, они буддисты — смерть доля них лишь очередная реинкарнация, и возможно, в будущей жизни им будет лучше, чем в этой. С такой же лёгкостью они и сами убивают хоть женщин, хоть детей, не говоря уж о мужчинах.
— Но Будда запрещает убивать живое существо, — проявил свои познания в буддизме Иванов.
— Если человек живёт неправедно, он после реинкарнации опустится на более низкий уровень земного существования. Убить грешника — принести ему благо. А хунхузы уверены, что все, кого они убивают, нарушают заветы Будды.
— И даже безгрешные младенцы?
— Если человек рождается, то он грешен, — поднял указательный перст Юй Сысин. — Если вы желаете продолжить эту богословскую беседу, я ещё уделю вам время, а сейчас вернёмся к нашим земным делам.
Когда преступникам отрубали головы, я краешком взгляда наблюдал за вами. У вас не дрогнуло лицо, в отличие от большинства русских, некоторые из которых даже падают в обморок. Вы — воин, и я могу вам доверять.
Сейчас проедем в мою резиденцию, и я передам вам важные документы, используя которые вы будете писать свои статьи.
Произведение публиковалось в:
proza.ru