Роковое знамение
Невидимая миру трагедия
История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй - в виде фарса. Я даже не беру это высказывание в кавычки, настолько оно уже стало общеупотребительным.
У современного классика русской литературы есть рассказ про то, как в одном полку потеряли знамя, после чего эту воин-скую часть расформировали. Автор там, если и приврал немного для живости своего повествования и легкости нашего с вами чтения, в главном сказал чистой воды правду. Я и сам слышал подобную историю от одного из ее главных участников.
Итак, дело было в Хабаровске в начале 1990-х годов.
В самом центре города стояла в/ч. За забором из грязно-белого силикатного кирпича, с колючей проволокой поверху, располагался один из полков.
Эта военная часть в Хабаровске была элитной, точнее ска-зать, блатной. Здесь проходили срочную службу в хозвзводе сынки директоров городских заводов и фабрик, универмагов и гастрономов, оптовых баз и прочих хлебных мест.
Нес там ратную службу некто Дмитрий Пархоменко, имел он звание капитана и должность заместителя командира полка по тылу. Сами понимаете, при таком мощном лоббировании был он суперснабженцем и стоял на хорошем счету у своего начальства.
Несмотря на свою героическую фамилию, Дима был, как говорят боевые офицеры, тыловой крысой. Но говорят они так дома - на кухне при женах. А на службе начальник тыла полка для всех - этакий джинн из арабских сказок. Будешь с ним дружить, завалит вещевым и продовольственным довольствием, попадешь к нему в немилость, сядешь на голодный паек.
Живет этот самый Дима, кум королю, сват министру, но одна у него забота: как бы дослужить на этом тепленьком месте до выхода на военную пенсию и не попасть в какую-нибудь горячую точку планеты. Вернуться оттуда грузом-300, тем паче, гру-зом-200, хоть и с орденом за проявленный в бою героизм, никак не входило в жизненные планы трусоватого зампотылу.
Слышали такой анекдот про еврея:
«Родину любишь? Да. А жизнь за нее отдашь? Нет. Почему? Если меня убьют, кто тогда будет родину любить».
По анкете Дима писался русским, но в были замешены гены щирого украинца. Такой еврея вокруг пальца обведет.
Как обычно, полковому зампотылу было приказано подго-товить новогодний банкет. 31 декабря Дима, вместе с воентор-говскими поварихами, с утра в поте лица и подмышек хлопотал на кухне кафе «Звездочка». Не упуская удобного случая пощупать самых пышных из них.
К 18:00 на столики, расставленные буквой «П», была подана первая смена блюд: овощные салаты из тепличных помидоров и огурцов и холодные закуски из сыра, колбасы и буженины. На больших сковородах и в котлах томились в ожидании своей очереди быть съеденными: рисовый и картофельный гарниры, гуляш из свинины и котлеты из говядины, суп с курицей и сборная мясная солянка.
Батарея бутылок «Советского шампанского» Хабаровского
завода игристых вин, «Армянского коньяка» с пятью звездочками
и «Посольской» водки разлива Хабаровского же ликероводоч-
ного завода также была в боевой готовности и ждала приказа
на разлитие в рюмки и фужеры.
Когда все, наконец, расселись по местам, в зале засверкали золотом звезды на парадных погонах офицеров командования полка и заискрились бриллианты в ушах и на шеях их боевых подруг. Все шло своим чередом, праздник удался на славу. Уже появились совсем трезвые Дед Мороз со Снегурочкой и стали раздавать гостям подарки, как капитан Пархоменко, раскраснев-шийся от большой ответственности за порученное дело, заметил на буфетной стойке упаковочную бумагу, оставленную им же самим еще днем.
В этом свертке сын директора мясокомбината принес из увольнения твердокопченую колбасу. Палки салями пошли по назначению, а упаковку Дима в суматохе забыл выбросить. Он взял бумагу, скомкал ее и понес в мусорную урну возле туале-та. И тут он на ощупь почувствовал в бумаге какое-то содержимое. Развернул и обомлел - там был сверток кумачового плюша, по виду очень напоминавший кусок полкового знамени!
«Неужели, эти раздолбай порвали знамя полка?!» - эта мысль молнией вонзилась в головной мозг капитана Пархоменко и электрическим разрядом опустилась по спинному мозгу до самого кобчика. Порча знамени полка означала его расформирование! Со всеми вытекающими отсюда пренеприятными последствиями для отцов-командиров. После такого скандала о каких-то повышениях в званиях и по службе можно было забыть до выхода в отставку. Зато звездопад с погон ожидался, как в темную августовскую ночь.
На ватных ногах Дима подошел к заместителю командира полка по воспитательной работе и вызвал того на разговор в туалет. Там он показал ему фрагмент знамени и высказал свое ужасное опасение. Майора от страха стошнило, и он стал блевать в унитаз.
Кое-как приведя себя в порядок и глотнув воды из-под крана, замполит подполз на полусогнутых ногах к командиру полка и доложил тому на ухо о чрезвычайном происшествии во вверен-ной ему части. Полковник схватился за сердце.
Потом все трое запрыгнули в служебную «Волгу» и помча-лись в свою часть. Полчаса езды по снежному накату на город-ских дорогах, когда они три раза чуть не врезались во встречные машины, добавили им седых волос и убили миллиарды нейронов в мозгах. Когда смертельная гонка закончилась у КПП части, пол-ковник, майор и капитан, не дожидаясь, когда бойцы до конца раздвинут створки железных ворот, побежали наперегонки к штабу на пост №1.
Знамя полка было на месте и в полной сохранности. Не веря своим глазам, осмотрели пунцовое полотнище с золотым шитьем при включенном верхнем освещении, для верности, ощупали на целостность. Никаких следов порыва и штопки знамени не было.
Пока командир полка неделю отлеживался в госпитале, про-вели следствие сами. Выяснилось, что сын директора мясоком-бината, молодой по службе, по убедительной просьбе дембелей нашел для них отрез красного плюша, который те хотели пустить на изготовление неуставных нашивок на свои парадные мундиры, в которых они собирались ехать по домам. Без таких прибам-басов часть не покидает ни один уважающий себя дембель.
Поскольку плюш, да еще красный, не такой уж распростра-ненный вид материи, молодой боец не придумал ничего другого, как пробраться в актовый зал мясокомбината и оторвать кусок от красного знамени, некогда врученного предприятию - побе-дителю в социалистическом соревновании. А потом забыл достать эту тряпку из свертка с салями.
Несмотря на столь счастливый исход, карательные меры в полку все же последовали. Главная вина была возложена, конечно же, на зама по тылу, в чьем непосредственном подчинении находился сын директора мясокомбината.
Диме объявили о предстоящем переводе в строевую часть. Но прежде ему предстояло сдать склад и имущество полка. Перед членам комиссии предстала ужасная картина недостачи -на сотни миллионов рублей. Российская валюта тогда была опу-щена ниже плинтуса гиперинфляцией, но все равно это было очень-очень много.
Все отлично знали о природе возникновения этой недостачи. Капитан Пархоменко был заложником ситуации - он не мог отказать в выдаче приглянувшейся вещи кому-то из своего начальства. Через склад части пропускались многие товары, далекие от военного обеспечения.
Чего только у заместителя начальника полка по тылу на подотчете за десять лет не скопилось, но не оказалось в нали-чии. Полушубки овчинные и сапоги хромовые, папахи каракулевые и ткань шинельная, мебель мягкая и корпусная, ковры узбекские и молдавские, люстры и сервизы из чешского хрусталя, телевизоры цветные и черно-белые, магнитофоны моно-и стереофонические, гитары акустические и полуакустические. Даже комплект грампластинок с речами генерального секретаря КПСС Л. И. Брежнева - их тоже какая-то вышестоящая падла унесла домой (интересно, зачем?!), и потом не вернула.
Недостающие тушенку консервированную, трусы солдатские, миски-ложки-вилки алюминиевые, мыльно-рыльные принадлеж-ности и прочую мелочевку, конечно, по подразделениям полка разбросали. А вот с крупняком - типа югославского мебельного гарнитура для гостиной из 12-ти предметов и японской видеотройки: камера, магнитофон и телевизор - этот номер со списанием уже не прошел.
А как бедному Диме быть?! Попробуй, забери немецкое пиа-нино у генерала из штаба округа, когда он уже давно в Москву на повышение ушел.
Все свои сбережения он отдал, чтобы не угодить под военный суд, и еще должен остался. Прощай, домик с яблоневым садом в Краснодаре, борщ со свининой и сметаной, сало с чесночком и домашняя вишневая наливка.
Диму приговорили к ссылке в мотострелковую часть в Анадыре - за самый, что ни есть, полярный круг, где моржи и белые медведи.
У капитана Пархоменко была гражданская жена - Людмила, заведующая центральной городской парикмахерской «Локон». Та наотрез отказалась сниматься с насиженного места и ехать куда-то на край света. Он ей, когда познакомились, службу в Москве обещал и жизнь разлюли-малина. А сейчас зовет поехать в какую-то дыру на карте, где сопля на лету застывает в ледышку и полгода стоит полярная ночь.
Тут Диме напоследок подфартило. Начальство, пораскинув оставшимися после потрясения мозгами, решило, что из Анадыря с него будет сложней взыскивать недостачу, уж лучше его поближе держать - в Еврейской автономной области. Куда и перевели его в строевую часть - есть там такой пристанционный поселок Амурзет.
Но Люся уже плотно закусила удила, и в Амурзет тоже ехать отказалась. Хабаровск, как ни как, самый большой город Дальнего Востока, его главный воздушный и железнодорожный пере-кресток. Квартиру в Хабаровске поменять на равноценную, ска-жем, в Ленинграде - как два пальца об асфальт. Нет, пусть этот лох ищет себе другую дуру!
Собрал наш бравый капитан свои вещички в большой дере-вянный ящик и отправил его в почтово-багажном вагоне до места своей новой службы. А сам, налегке с холостяцким чемоданчиком, двинул следом с попутной военной автоколонной.
В мотострелковой части его приняли с прохладцей, поскольку строевик из него был никакой. Но прослужил он там недолго - скоро выслуга лет подошла. Куда ехать, чтобы обу-страиваться в гражданской жизни, для него был не вопрос -Сочи, Анапа, Новороссийск, тот же Краснодар. Вопрос был другой: с чем ехать. С голой задницей?!
И остался Дима в Амурзете. На гражданке устроился очень даже удачно. Сначала был (целый капитан, все-таки) начальни-ком котельной, потом, за продажу налево угля, его понизили до оператора парового котла, а в завершение, за пьянку на рабочем месте, выперли его и из кочегаров.
Погоревал он недолго, да и плюнул на очередную преврат-ность своей скурвившейся судьбы. Все-таки была у него своя крыша над головой - приватизированная комната в общаге -и верный кусок хлеба - военная пенсия. А что еще надо одинокому отставному капитану.
Захотелось Диме уважения со стороны амурзетовских абори-генов, и придумал он себе героическое прошлое. Согласно этой легенде (Юлиан Семенов, будь он жив, услышав такое, запил бы горькую от творческой безнадеги), он выполнял разведыватель-ные задания на территории сопредельного Китая.
Решил Пархоменко как-то в Израиль свалить. Даже в синагогу в областной центр три раза съездил по субботам. Но там ему дали от ворот поворот - сказали, что обязательно на еврейке надо жениться. А где ее, еврейку-то, в Амурзете найдешь? Дочери Израилевы все в Биробиджане, да и там они нарасхват, как горячие пирожки с ливером. Еврейского населения в ЕАО всего 1% остался. Хорошо еще, хоть обрезание не успел сделать.
Каждый год по осени, если выдается свободная неделя, езжу я в Амурзет на путину. Кета идет вал за валом, голой рукой можно рыбу брать. Это я образно сказал, снасти, конечно, нужны, а если ты там по первому разу, то и проводника из местных хорошо бы найти.
Моим Улукитканом выступил Дима Пархоменко. Вечером у костра, когда в котелке над костром булькала ароматная наваристая уха из лосося, под водочку и соленую икру-пятиминутку и рассказал он мне свою историю - в той части, которая ему была выгодна. Остальное про Диму потом досказали старожилы Амурзета.
Кто как, а я Диму Пархоменко не осуждаю. Все-таки, за годы службы в армии много добра он людям сделал, через это и пострадал. Да и сейчас вреда от него совершенно никакого.
Произведение публиковалось в:
"Красные соколы". Иронические повести и рассказы. Издательство "Ridero", 2016 г