Запасные педали
В шесть как всегда заговорило радио. Алексей Иванович откинул одеяло, метнул босые ноги с кровати на пол и нащупал растоптанные тапочки. Вместе с радио он пробуждался вот уже восемнадцать лет - с тех пор, как начал работать: сначала агрономом, потом председателем колхоза. По тому, как светилось окно, понял, что день занимается ясный и теплый. Хорошо. Уже середина сентября, а холодов пока не было, трава местами еще зеленая, в поле сухо, своим чередом идут вспашка зяби и уборка кукурузы.
В тапочках, майке и трусах Алексей Иванович вы-шел во двор, рысцой пробежался до известного заведения и обратно. Потом открыл дверь в летнюю кухню, где висел умывальник. Здесь же на столе стояла глиняная крынка с молоком. Умывшись и утеревшись лохматым полотенцем, он выпил молоко-всю крынку, ровно полтора литра. По молоку понял, что в кухне вчера было жарко топлено и что коровы паслись на полынных залежах.
Минут через десять, одетый и обутый соответственно погоде и предстоящей работе, Алексей Иванович вышел из дому. Вслед за ним вышла и жена, чтобы подоить корову. Ей на работу чуть позже, как и всей огородной бригаде.
Дом Алексея Ивановича стоял в конце улицы, заросшей приземистой, кудряво-лапчатой травкой, любимой гусями. Они уже высыпали из дворов и, гортанно переговариваясь, паслись у изгородей. В утреннем свете на зелени, освеженной росой, гуси белели особенно ярко. Из-за околицы наносило запахом гревшейся, осолоделой соломы, которая остается на окрайках после первого прокоса комбайна. Пахло сил эсным буртом, будто мочеными яблоками, и недавно разлитой соляркой. И еще улавливался особенный дереве1ский запах сытого осеннего стада, взбитой и отсыревшей по утру дорожной пыли, степных полей, уродивиих жатву, и не то семян, не то пыльцы каких-то растений. Этот запах всегда витает над проселками и в селах, когда стоят последние дни осени.
Алексей Иванович шел улиней и слышал, как за изгородями вздыхают и помыкивгют коровы и телята, как звенят первые струйки молока и ломкими, наполовину еще цыплячьими голосами кекекает птичий молодняк.
Открыв контору, од с удовольствием отметил, что уборщица уже навела порядок и ушла домой. На столе стоял запотевший графин со свежей водой, а сноп пшеницы, притулившийся в углу, снизу был обернут голубоватой бумагой. Однако как ни чисто было в конторе - ее совсем недавно побелили и покрасили, - а запах тут держался нежилой, застарелотабачный и кисловатый. Даже вентиляция не помогала. Да что делать? Не запретишь ведь колхозникам курить и не потребуешь, чтоб не ходили сюда в промасленных спецовках, Да и бухгалтерша... Курит баба, аж дым столбом.
Механик по трудоемким процессам и заведующий зерновым двором появились сразу же, как открылась контора. Это уж так у них заведено. Живут рядом, из-окна в окно с конторой. С этими много говорить не приходится. Молодцы мужики. С утра договоришься и сутки спокоен - не подведут, свое дело знают. Следом пришли зоотехник, ветврач, звеньевые, продавщица, прораб, бригадир «диких» строителей и экскаваторщик, который рыл траншеи под водопровод. Много ушло времени на всякие разговоры.
Потом Алексею Ивановичу начали звонить. Из районного управления звонили, из семенной лаборатории, со станции искусственного осеменения, из «Сельхозтехники», с хлебоприемного пункта и из других мест. Все, конечно, проявляли заботу. Как дела, Алексей Иванович? Как надой? Как семена очищаете? Как идет строительство водонапорной башни и водопровода? Ну и всякое другое.
Раньше Алексея Ивановича все эти звонки нередке раздражали. Но со временем, да и оттого, что многое изменилось к лучшему, он и к звонкам и к директивам стал относиться поспокойнее. Пусть звонки, пусть директивы - «А пашут-то все-таки здесь. Мы пашем».
Теперь и в районе почти все - специалисты. Хотя, конечно, не всегда и не все гладко делается. Бывает и такое, о чем иначе и не скажешь, как «и смех и грех». Например, составили смету на строительство водонапорной башни. Водяной бак предусмотрели поднять краном. Посчитал Алексей Иванович хорошенько, & вышло, что бак быстрее и с меньшими затратами можно поставить вертолетом. Кран везти надо из города. Сборка, установка, разборка... А тут - раз и готово. А вот уперлись. Смета.., план... Госбанк... Впрочем, Алексей Иванович уверен, что добьется вертолета. К зиме водопровод будет действовать.
Или вот был случай. Договорился Алексей Иванович продавать часть молока городскому детскому комбинату. Молоко свежее, и плата за него побольше. Так что выгодно. А район на дыбы. Ему выгодно, чтобы это молоко на завод поступало и в сводках значилось. Пробовали заставить Алексея Ивановича отказаться от своей затеи. Но он упрям. У него свой расчет. И вот прислали комиссию с заданием найти антисанитарию. А раз антисанитария, то нельзя такое молоко детям поставлять. Алексей Иванович ситуацию разгадал и немедленно послал молоко на анализ в город. Получил документ, что оно соответствует стандарту,
Теперь вот насчет клуба донимают, тоже не совсем по совести...
Напоследок забежал Гришка - техник-осеменатор, молодой, не в меру разбитной парень.
- Ой, смехота, Алексей Иванович...
И осекся, увидев, что председатель маракует с арифмометром.
Крутнув ручку арифмометра, Алексей Иванович поднял голову:
- Ну что там такое?
Гришка за живот хватается, смеется.
- Дак оно что получается, Алексей Иванович. Это... Надо акт на выбраковку Соловья делать. А то он только числится.
- А что тут смешного?
- Дак это... Алексей Иванович, опозорились.
- Ты давай, Григорий, поточнее да покороче.
Но точнее и короче Гришка рассказывать не умеет. Пришлось выслушивать все подробности.
Вчера на ферму - а ферма тут племенная - приехала Клавдия Федоровна, специалист по племенному делу. Сначала отругала Гришку за то, что у него на случном пункте керосином пахнет, а для живого семени всякие посторонние запахи очень вредны. (Гришка умолчал, что о водочном перегаре, которым от него несло, Клавдия Федоровна тоже упомянула).
- Ну, а потом, значит, на Зинку напала, она как раз дежурная была.
Гришке опять стало смешно,
- Тут дело, значит, такое, Алексей Иванович. Соловей, значит, стоит среди двора по колен в грязи. Ага. Самое грязное место выбрал. Стоит, жмурится от сол нышка, жвачку жует. А Клавдия Федоровна она всех быков в лицо знает. Как напустится она на Зинку! Это что же, говорит, разве так племенных быков содержат? Разве тут Соловью место?.. Это же про-из-водитель!
Из рассказа Гришки выходило, что ругала она Зинку не меньше получаса, все правила содержания, кормления и ухода за племенными быками растолковала, все инструкции и директивы, присланные на племфер-мы, напомнила. А Зинка стоит, в одну точку смотрит и серу жует.
И вот, значит, когда Клавдия Федоровна устала уж пробирать Зинку, задышка у нее пошла и замолкла чуточку, Зинка возьми да и ляпни: «Дак, Клавдия Федоровна. Какой же это производитель? Ведь у него же... поломатый...»
Ну, Клавдия Федоровна тут шибко обиделась и ве лела вот акт написать, раз уж такая беда приключилась.
Алексей Иванович распорядился, чтобы Гришка и ветврач написали акт на выбраковку и сделали заявку на нового бычка, да заодно и Гришке учинил «профилактику».
- Все, - сказал Алексей Иванович в заключение. - Иди.
- Гришка ушел. Вслед за ним поднялся было и председатель. А тут опять зазвонил телефон.
- Это ты, Полынев?
- Я.
- Здорово, Алексей Иванович. Лихоедов.
- Здравствуйте, Иван Карпович.
Иван Карпович Лихоедов был когда-то вторым се-|кретарем райкома партии, потом председателем райис-полкома, потом работал в облпрофсовете, потом по ли-!:вии народного контроля. А с начала нынешнего года замещал председателя райисполкома. Человек он был еще молодой. Настоящий председатель заболел и, наверно, уйдет на пенсию, и Лихоедов, видимо, надеялся, что изберут его.
Сейчас Иван Карпович справлялся обо всем, о чем Алексею Ивановичу пришлось уже сообщать сегодня различным инстанциям. Он всегда так расспрашивал, если звонил даже по вполне конкретному случаю. Закончив расспросы, Лихоедов сказал:
- Тут к тебе собираются два товарища. Будут у тебя через часик. Так что ты пока не отлучайся.
- Кто такие?
- Один бухгалтер-ревизор, виноват, экономист-Другой - корреспондент. Так что поджидай.
И вот Алексей Иванович поджидает, посматривая на часы. Засиживаться в конторе ему больше не хотелось бы. Да и шофер зря мается за рулем. В окно Алексею Ивановичу видно, как его шофер - недавний солдатик, - томясь в «газике», читает что-то. Ладно. Подождать придется.
Ждал Алексей Иванович, принимал теперь уже редких посетителей и между делом прикидывал в уме, с чего бы вдруг могли пожаловать к нему такие гости. Однажды, это было лет десять назад, вот так же позвонили ему, что едет корреспондент. Алексей Иванович тогда погорячее был и на язык порезче. Встретил корреспондента наспех и сказал, пусть смотрит и изучает обстановку сам, а ему некогда. Дня через два в областной молодежной газете на целую полосу появилось нечто между критической статьей и фельетоном - «Председатель-новатор». В вину председателю вменялось, что будто бы он резок с колхозниками и глух к их жалобам, а в делах зачастую просто головотяпствует. Взбрело ему в голову, например, что если обрезать рога у коров, то они молока прибавят. При этом описывались и жесты, и осанка, и громы и молнии в председательском взоре. Словом, выглядел Алексей Иванович дурак-дураком. В тот же день поехал он в обком партии. Был и у редактора. Редактор сам ездил разбираться и выяснил, что в колхозе у Алексея Ивановича живут родители того корреспондента и очень недовольны председателем: урезал у них огород, поскольку в колхозе они работали от случая к случаю, не вырабатывая даже минимума трудодней.
А рога были обрезаны у бодливых, чтоб коровы не ранили друг друга, - как раз пробовали вводить беспривязное содержание. В конце концов корреспондента наказали. Но у Алексея Ивановича так и осталось какое-то предубеждение к газетчикам, хотя в последнее время те же газетчики все больше хвалили его колхоз.
И вот опять едет корреспондент, да еще экономист с ним. Для чего этот дуэт? Если за опытом, так приехали бы как обычно, без предупреждения, и пусть жили бы в колхозе хоть месяц. В этом деле спешка ни к чему Но тут было предупреждение, - значит, дело срочно? и пахнет, пожалуй, критикой. Интересно, за что буду критиковать?
Алексей Иванович за двенадцать лет председатель-вства научился в самых, казалось бы, незначительных фактах распознавать последующие действия и события. Нужда, как говорят, научит. Сейчас он предполагал, что все связано с постройкой Дома культуры. Летом было совещание, Лихоедов призвал председателей к апрелю следующего года повсеместно закончить строительство очагов культуры. Все председатели и директора совхозов пообещали с этой задачей справиться. А вот он заявил, что сначала закончит баню и водопровод и вообще ему виднее, что и когда строить. Иван Карпович остался недоволен. Он так и сказал, что Алексей Иванович заслуживает осуждения, что злоупотреблять курсом пар- тии, направленным на развитие творческой инициативы В.масс и большей самостоятельности в решении хозяйственных вопросов, - значит совершать заскоки и нано-Ксить вред общему делу.
Щ Все это, конечно, общие слова, за которыми стоит, по мнению Алексея Ивановича, только личный интерес ЛиХоедова. Если уж на то пошло, то и раньше председатель колхоза, если он хозяин, всегда придерживался своего расчета. Другое дело директора совхозов. Рань-ше они могли обходиться и тем, что их планово финансирует государство. Убытки не убытки, а денег все равно дадут. А колхозы и тогда за счет своих доходов развивались.
Конечно, бывало с Алексеем Ивановичем и порезче обходились - в год по два, по три выговора зарабаты-шал. Но осенями ни у кого-нибудь, а у Алексея Ивановича по два да по три плана получалось. Оправдывали Цего, хвалили, просили выручить. И он выручал. А теперь даже выгодно стало выручать, потому что сверхплановый-то продукт намного дороже оплачивается.
Да-да. Пожалуй, все дело в Доме культуры. Не зря же и после совещания Иван Карпович еще несколько раз спрашивал, не изменил ли Полынев своего решения. В последний раз они почти поругались. Вот в этой самой конторе.
... - Ты все-таки скажи, что мешает вам построить Дом культуры? - рубя ладонью по столу, спрашивал Иван Карпович.
Алексей Иванович был теперь не так резок, как в прежние свои молодые годы, мог разговаривать даже вполне спокойно и покладисто. Но при всем этом гнул свою линию.
- Если бы народ решил строить Дом культуры, мы бы построили его. А то ведь сами знаете...
- Народ... народ. Все, понимаешь, народом спекулируют.
- А вы сами возьмите соберите народ да и поговорите. Пожалуйста.
- Почему это в других хозяйствах народ решил построить очаги культуры, а у вас, видите ли,, наоборот? Или ваш народ такой несознательный?
- Да нет. Вы ведь знаете, что хлеба и сои мы сдаем даже побольше, чем многие сознательные товарищи.
- Не хлебом единым жив человек.
- И я так же думаю. Но сначала все же что требуется...
- Мозги кое-кому вставить! Вот что... Недовольный уехал Иван Карпович. Хмурым остался и Алексей Иванович.
К десяти часам утра приехали гости. Экономистом оказалась женщина - маленькая и сухонькая, в очках и с громадным портфелем. Корреспондент был уже пожилой человек, с головой крупной и лысеющей. Выглядел он увесистым и медлительным, и это как-то не вязалось с его профессией.
Алексей Иванович предоставил гостям свой кабинет, развесил таблицы и диаграммы, велел бухгалтерше принести годовые отчеты и последние сводки. «Пожалуйста, знакомьтесь. А меня извините. В поле еду. После обеда или вечерком встретимся. Тогда - весь к. вашим услугам».
За половину дня побывал Алексей Иванович и на уборке кукурузы, и на вспашке зяби, и на зерновом дворе, и на ферме, где насчет Соловья интересовался, и на строительстве водопровода. Надо было еще в школу заехать, договориться насчет участка. Директор затеял школьное хозрасчетное хозяйство. Пусть, говорит, ребята сразу привыкают считать, планировать и плоды своего труда видеть. Алексей Иванович считал дело это хорошим и на первых порах обязательно хотел помочь. Даже, может, «Беларусь» придется выделить в полное распоряжение ребят.
Приезжие успели справиться с делами часам к четырем дня. И не только по бумагам с хозяйством познакомились, но и обошли село, осмотрели почти все производственные объекты.
- Ну, и каков приговор? - спросил Алексей Иванович, заходя в кабинет, где поджидали его приезжие.
- Отличная у вас столовая. Я с таким удовольствием свеженьких сливок поела, - первой заговорила женщина.
- Ну, а насчет приговора... что ж... Нам очень понравилось. Правда ведь, Борис Павлович?
Корреспондент кивнул и улыбнулся. Промолчал.
Его напарница оказалась человеком увлекающимся даже чуточку восторженным. Хвалила Алексея Ивановича за хозрасчет, за севообороты, за высокую рентабельность и за прочее. Говорила она и все к корреспонденту обращалась: вот, дескать, про что писать-то надо. Нельзя об этом молчать, надо, чтоб все знали.
Тот по-прежнему молчал, но согласно кивал.
После двухчасовой беседы Алексей Иванович повел их ужинать в столовую и там рассказал, как ругают его за Дом культуры и почему он его пока не строит.
Разговорился и Борис Павлович - так звали корреспондента. Оказалось, и он в свое время работал председателем колхоза - как тридцатитысячник. Потом был снят за непочтение к кукурузе, учился в партшколе в одно время с Лихоедовым, а теперь вот разъездной корреспондент.
То, что Борис Павлович сам отведал председательского хлеба, заставило Алексея Павловича разоткровенничаться, и он, провожая гостей, высказал свои предположения:
- Понимаю, с каким заданием вы сюда ехали. По идее вы, Галия Ахметовна, должны были по экономической части разделать меня. Акт, конечно, в райисполком представить. А вы, Борис Павлович, написать разгромную статью. Потом меня вызовут на заседание, сошлются на ваши материалы, разнесут, приведут в покорность, и заставят строить клуб. Правильно я понимаю?
- Может, и так, - улыбнулся Борис Павлович, пожимая руку Алексею Ивановичу.
На этом они распрощались.
А через три дня появилась в газете большая статья Бориса Павловича, в которой было несколько разделов:
«Севооборот - азбука культурного земледелия», «Хозяйственный расчет - зеркало экономики», «Не хлебом единым», «Черты будущего».
Честно говоря, Алексей Иванович никогда бы не поверил, что Борис Павлович будет его хвалить. Но тот хвалил, и здорово хвалил.
В тот же день посетил Алексея Ивановича и Лихо-едов - высокий, ядреный, рано полысевший, с выпуклыми, светлыми, очень строгими глазами. Когда Алексей Иванович зашел в свой кабинет, Иван Карпович сидел на его месте, а перед ним на столе лежал громадный початок кукурузы.
- Смотри. Еще бы немного, и на семена бы вызрела.
- Да, - согласился Алексей Иванович, - но вот этого немногого и не хватает каждый раз.
Поздоровались за руку. Алексей Иванович сел обочь стола.
- Пора бы уж вам свой сорт вывести, товарищи агрономы, - потряхивая початком, проговорил Лихоедов.
- Пятнадцатый год стараемся.
- И каждый год завозим семена.
- И каждый год завозим... Работают люди. Пока не получается.
Помолчали.
- Читал, как тебя тут расхвалили? - указал Иван Карпович на кипу газет.
- Читал... Про наш колхоз.
- Не скромничай. Председатель он все же коренник.
- Благодарю, - усмехнулся Алексей Иванович.
Иван Карпович в это время чиркал спичкой, закуривая, и, кажется, настолько был занят, что не заметил иронии председателя.
- С Борисом Павловичем мы вместе в партшколе учились. Только на разных отделениях. Друг, можно сказать.
- Так чего ж вы друзей на такое дело толкаете? - Алексей Иванович кивнул на кипу газет. - Будь Борис Павлович поугодливей, так здесь написано было бы как раз то, за чем вы послали его и Галию Ахметовну.
Иван Карпович примирительно рассмеялся и слегка покраснел:
- Ну, это что ж... Бывает. Я, действительно, посоветовал ему обратить кое на что внимание. Ну, сам посуди. Скоро праздник, а что у тебя на улицах делается? Палки, трубы, грязь, канавы...
- Но мы же водопровод строим! Это у вас в городе может не копают, когда водопровод строят. А мы вынуждены копать. Да поглубже...
- Ну ладно-ладно... Приехали, разобрались объективно.Ехали за критикой, а пришлось хвалить.
- Да не в том дело, Иван Карпович! До каких пор... Почему вы до сих пор прибегаете к этаким маневрам, к этим вашим запасным педалям? Придраться, напугать, привести в покорность...
- Ничего ты не понял.
- Да понял я, понял. Я ведь воробей стреляный... Дом культуры вам подавай. А то вам хвалиться нечем будет. А то, что я на современный манер быт человеческий устраиваю, - это вам не культура? Вон у соседа .стоит прекрасный Дом культуры, а кругом избенки, воду таскают из колодцев, скот гоняют на озеро, заработки низкие, люди не держатся, бегут. И в Дом культуры никто не ходит. Кстати, вот еще что нужно сказать. В Доме культуры должны работать толковые, настоящие... мастера своего дела. А не так, чтобы... Раз человек нигде не сгодился, так его на культуру бросают. Старая, скажем, беда, а все никак не избавимся. У нас тоже негладко с этим. Есть клуб и клубный работник есть, а люди предпочитают в свободное время дома у телевизоров сидеть. А почему? Да потому, что в клубе или в Доме культуры, сказать, нет ничего такого, что могло бы с телевизором конкурировать.
Алексей Иванович поднялся и кивнул на стол, за которым сидел Лихоедов:
- Там у меня в столе сводка насчет заработков, телевизоров, холодильников и прочего.
Иван Карпович встал и отодвинулся, поглядывая сверху на невысокого Алексея Ивановича, на его скуластое загоревшее лицо с маленькими ушами. Они всегда начинали краснеть, когда Алексей Иванович спорил.
- В правом ящике. Возьмите. Поинтересуйтесь.
Иван Карпович извлек сводку и сел на прежнее место, а Алексей Иванович, расхаживая по комнате, продолжал говорить:
- Я даю людям заработать побольше. Будут у них деньги, будет и культура - книги, телевизоры, музыка, красивая одежда... И водопровод... Я дал слово, что будет у нас водопровод. А вы дали слово, что к юбилейной дате в каждом селе будет Дом культуры. Я советовался-с людьми, а вы - нет. Вы просто нажать решили. Выбить, выколотить, скомандовать. Вам, выходит, важнее вершки. А я, извините, корешки предпочитаю.
Иван Карпович делал вид, что изучает сводку и не очень-то вникает в слова Алексея Ивановича. Но наконец не выдержал:
- Что это ты тут насчет вершков и корешков?
- Да вот, говорю, всякое дерево с корней начинается, с корней растет, а не с вершины. Всякое дело тоже с корней поднимается. А вы, Иван Карпович, норовите конек к крыше приладить. А стены да фундамент, мол, как-нибудь потом... Постепенно этак, незаметно...
Тут Иван Карпович счел нужным перейти в наступление. И почти так же громко, как говорил с трибуны при большом скоплении народа, кричал на Алексея Ивановича добрых полчаса:
... - И не махай рукой, не махай мне!..
Алексей Иванович, и правда, давно уж махал рукой: дескать, слышали мы это, знаем, не впервой пугать нас. Бегал по кабинету и махал. Он пытался даже перебить Лихоедова. Но тот все поднимал голос, и Алексею Ивановичу оставалось лишь махать. Наконец и ему удалось высказаться:
- И еще... еще я хочу сказать вам, что эти ваши тайные педали, это ваше «нажать, прижать, запу-жать» - вот у меня где сидят! У меня, знаете ли, на эти «педали» повышенная реакция. Я же коммунист, поймите вы, - коммунист. Зачем мне погонялки? И мне обидно, мне стыдно...
Иван Карпович не уступал. Он без труда перекричал Алексея Ивановича:
... - На бюро будем объясняться! Посмотрим, что ты там говорить будешь...
- Обязательно будем, обязательно. Уж там, Иван Карпович, доберемся мы до сути, доберемся...
Меж тем давно уже открылась дверь, и у порога стоял Гришка-осеменатор.
- Ну вы накричались, что ли? - вдруг спросил он. - Алексей Иванович, я это... насчет Соловья. Грузить его, что ли, да отправлять?
- Стучать надо, Григорий, когда входишь, - очень тихо сказал Алексей Иванович.
- Дак я не мог достучаться-то. Они больно уж громко говорят, - кивнул он на Ивана Карповича.
- Грузите и везите. Все.
Гришка вышел, а в кабинете на некоторое время установилась тишина. Гришкин заход, собственно, положил предел спору, который, и правда, пора было кончить.
Иван Карпович налил стакан воды и выпил. То же сделал и Алексей Иванович. После этого они глянули друг на друга. Иван Карпович - строго, Алексей Иванович - с легкой усмешкой.
- Вы, конечно, не ради спора приезжали, - успокаиваясь, сказал Алексей Иванович.
- Вот именно, - Иван Карпович закурил и сказал теперь уже спокойно и озабоченно:
- Твой сосед, бродяга, опять план не выполняет. Ты, случаем, не сдал бы еще тонн с сотню пшеницы?
- Ладно, - сказал Алексей Иванович, - посмотрим.
В устах Алексея Ивановича это было почти твердое обещание.
Иван Карпович, еще больше успокоившись, добавил:
- Давай выручай.
- Ладно.
Поговорив еще немного насчет текущих дел, Лихо-едов поехал в соседний колхоз, а Полынев - глядеть сою. Уже подходило время уборки. По дороге он еще раз взвесил свои разногласия с Лихоедовым и почувствовал до странности приятное и веселое облегчение. Это, наверно, потому, что давно уж хотелось ему высказать, что высказал сегодня.
Произведение публиковалось в:
"Мужчины в доме": повесть и рассказы. – Благовещенск: Амурское отделение Хабаров. кн. изд-ва, 1971