«Орлёнок»
Подержанный велосипед «Орлёнок», купленный дедушкой на барахолке, - единственное транспортное средство, которым я владел.
Иметь велик была заветная мечта каждого мальчишки нашей округи. С раннего возраста. Трёхколесных велосипедов тогда не было: может быть, их и выпускали, но я не помню, чтобы кто-то на них катался. Были подростковые - «Пионер» и «Орлёнок». Первый - с чёрной рамой, второй - тёмно-синей. Но таковые имелись не у многих. В основном мы учились кататься на взрослых велосипедах. Ездили «под раму», то есть как бы вися сбоку велосипеда, вращая педали, ибо если сесть на седло, то ноги до них не доставали.
Велики считались чуть не богатством, и не каждая семья могла их приобрести. Но юные владельцы велосипедов, как правило, не жадничали и позволяли кататься на них друзьям, хотя родители порой ругали своих чад за такую щедрость, особенно, когда кто-то из-за неумения ездить или из-за непомерной лихости выводил из строя стального «коня».
«Орлёнок» у нас появился неожиданно для меня. Однажды дедушка пошёл в воскресенье на рынок, который назывался Ремесленным, и вернулся с велосипедом - таким подарком он решил отметить завершение моей учёбы в начальной школе. Великом уже кто-то пользовался, но, видимо, недолго, ибо выглядел он почти как новенький. Фигурная рама, вращающиеся педали, небольшие колёса с чёрными рубчатыми шинами, поскрипывающее коричневое кожаное сиденье, блестящий никелированный руль, а на нём звонок- всё это по отдельности и вместе вызвало во мне неописуемый восторг. А ещё был багажник, маленький насос и коробочка с ключами для ремонта.
Одним словом, я был вне себя от радости. Огорчало одно: у меня в то время распухла левая рука ниже локтя - от фурункула, или попросту чирья, или, как говорила бабушка, «от господина»; видимо, она эту заразу называла так, потому что чирей мог выскочить в любом месте.
У моего «господина» было несколько нарывов-головок, рука очень болела, и мама намазала её чем-то, забинтовала так, что, казалось, у меня культя. Но - велосипед! Как было к нему не притронуться?! Я водил «Орлёнка» по двору, а потом, прислонив к крыльцу, забирался на сиденье, представляя: вот поправится рука, и я помчусь по улице на зависть пацанам.
Дедушка, откликнувшись на уговоры, начал учить меня ездить. Мы вышли на поляну между железнодорожными путями. Дед поддерживал велосипед сзади, а я крутил педали, намертво вцепившись в руль, стараясь удержать равновесие, и это постепенно стало у меня получаться. Я катался по кругу, и вдруг дедушка отпустил велосипед. От неожиданности или от испуга я сильно нажал на педали, и помчался вперёд с неимоверной, как мне казалось, скоростью, а наткнувшись на какую-то неровность, выпустил руль, повалившись набок как раз на больную руку.
Боли не почувствовал, лишь ощутил, как в руке что-то лопнуло, ойкнул, а на бинтовой повязке выступило красно-бурое пятно. Подбежал дедушка, спросил тревожно: «Не ушибся?».
Я мотнул головой, еле сдерживая слёзы, но скорее от обиды, что не удержался в седле. А дедушка подбодрил меня: «Смотри, сколько ты сам проехал, - молодец!».
Наутро опухоль спала, вскоре сняли повязку, и я, осмелев, уже катался на «Орлёнке» по двору, выезжал за калитку, и так хотелось проехаться по улице, завернуть к друзьям, которые жили поблизости, в Амурском переулке, показаться, покрасоваться, похвастаться! И однажды я решился.
Тротуаров тогда не было, только узкие пешеходные дорожки вдоль домов, дорога - в колдобинах и глубоких вымоинах. По улице Лазо ехал по обочине, выбирая, где поровнее, а на Краснофлотской пришлось прижиматься к заборам, так как проезжая часть представляла собой чуть ли не сплошную лужу.
Я осторожно объезжал колдобины, и вдруг из калитки вышла женщина, празднично разодетая, с большой хозяйственной сумкой. При приближении к ней я почему-то судорожно завертел рулём, стараясь объехать движущийся живой объект, и ещё интенсивней закрутил педали. Но... Вслед за женщиной выбежала лохматая собачонка. Видимо, велосипед и восседающий на нём я не понравились или, наоборот, очень понравились шавке, и она визгливо залаяла, побежала рядом, стараясь вцепиться в штанины моих брюк.
Как я ни манипулировал рулём, всё равно зацепил передним колесом женщину, а потом ткнулся с размаху в тёсовый забор. Велик повалился, я упал боком в грязь, изрядно выпачкав штаны и рубаху.
Первый выезд на люди ознаменовался «восьмёркой» на колесе, падением, замазанной одеждой, но дружки встретили моё появление на велосипеде восторгом и просьбами «Дай покататься!». И я великодушно разрешал.
На «Орлёнке» я ездил лет до пятнадцати. Научился кататься «без руля», балансируя, как велосипедисты в цирке; отправлялся на нём за много километров на рыбалку, и мне приходилось крутить педали вдвое быстрее, чем друзьям на взрослых велосипедах; сажал на багажник застенчивую Зойку Безрукову, к которой был неравнодушен. Мы ехали в Первомайский парк, где однажды, как бы случайно, я прикоснулся к её губам, сладким от клубничной карамели.
Когда мои ноги стали доставить до земли, хотя седушка уже была поднята до предела, и я стал походить на дядю Стёпу, восседающего на лилипутском велосипеде, я передал «Орлёнок» младшим братьям, конечно же, не без сожаления.
Произведение публиковалось в:
"Синее стёклышко". Повесть о детстве. - Белгород: 2019, Издательство "Константа".