Как ловили налимов
И всё же рыбалка на Амуре была намного интересней. А начиналась она, как только река взламывала лёд.
Снасти у меня давно готовы. Так называемые спуски состоят из суровой нитки длиной метров семь-десять, к ним привязано грузило - гайка или небольшой болт, на конце два подводка из жилки с крючками. Жилку и крючки я выпросил у отчима, а снасть смастерил сам. Червей тоже загодя накопал на огороде, благо земля уже оттаяла.
Мигом вскакиваю с постели, наскоро завтракаю, захожу за Толькой Давыдовым, и мы спешим к Амуру. Белый зимний наст взломало ещё накануне, были подвижки льда, а сегодня ширь и даль реки напоминают панораму гигантского сражения. Огромные льдины двигаются вниз по течению, наталкиваясь друг на друга, возникают заторы, в которые врезаются другие ледяные громадины.
Подходим к эстакадам, к которым во время навигации причаливают пароходы и баржи, а сейчас их деревянные сваи подрагивают от натиска льдин. Но ближе к берегу уже есть прогалы воды, тут-то мы и собираемся поставить спуски. Это надо делать так, чтобы никто не заметил, иначе их могут проверить, а то и вовсе снять соседские пацаны.
Дожидаемся вечера. По скользким балкам под эстакадой пробираемся к намеченным заранее местам. Это небезопасно: можно запросто сорваться в холоднющую воду, и тогда беды не миновать, но надежда, что если повезёт, то утром на крючке окажется налим, сильнее любой опасности и страха.
Всё. Спуски поставлены, замаскированы от посторонних глаз.
Сплю чутко. Едва в окне забрезжил рассвет - я уже на ногах. Забегаю за Толькой. Он, правда, к рыбалке равнодушен, но зато почти всегда голоден, поэтому принести домой рыбы (я с ним уловом делюсь), а потом поесть налимьей ухи, ему, конечно же, хочется.
На улице свежо, ведь только начало мая, ночи довольно холодные, у Амура особенно. Толька страхует, когда я осторожно пробираюсь к спускам. Сердчишко учащённо бьётся, руки не очень-то слушаются, выбирая из воды снасть.
Сначала подсекаю, потом, перехватывая леску, подтягиваю грузило и крючки. Первый спуск - ничего нет. Второй - тоже пуст. Остался последний, третий. Беру леску в руки и вдруг чувствую: там, в глубине резкие толчки. Кто-то водит снасть то вправо, то влево.
- Есть!- кричу я.
Толька подползает ближе, чтобы помочь выудить рыбу. Я уже подтянул грузило и вижу, как на поверхность выплывают зацепившиеся за крючки налимы. Да, да, не один, а два! Их надо поднять на метр, столько от воды до балки, на которой стою, но я боюсь, что налимы сорвутся, поэтому ничего не предпринимаю, смотрю, как заворожённый, на желанный и всё-таки неожиданный улов.
Друг подоспел вовремя. Передавая леску из рук в руки, мы подвели налимов к пологому берегу и вытащили их на разноцветную гальку. Пятнистые рыбины с белым брюхом весом, наверное, по килограмму, а то и больше, извивались, как змеи, когда мы извлекали из острозубых пастей крючки.
-Ура, поймали!
Налима, который был побольше, я взял себе, второго отдал Тольке. Домой мы не шли, не бежали, а летели. С размаху открыв дверь, я с гордостью плюхнул на стол перед бабушкой рыбину. Она всплеснула руками:
- Ой, большая-то какая!
А вечером мы всей семьёй, сидя за кухонным столом, ели вкусную уху, и дедушка несколько раз повторял, глядя на меня:
- Молодец, внучёк!
Таких радостных мгновений, связанных с рыбалкой на Амуре, я испытал немало. Рыбачить мы, мальчишки, начинали с ледохода и заканчивали, когда река вставала, скованная морозом. Рыбы в ней было много и самой разной: пескари, которых ловили удочками и закидушками, а то и стеклянными банками, порой попадались такие, что застревали в жестяных воронках; серебристые чебаки и краснопёрки; губастые коньки, а ещё сопливые сомы и такие же скользкие - касатки и плети; ловил я с отчимом на закидушки и перемёты и золотистых сазанов, бывало, довольно крупных; однажды попался красавец таймень тёмно-серого цвета с красными хвостовыми плавниками, которого мы едва вытащили: я держал удилище, а отчим подтягивал рыбину к берегу.
Рыбацкие снасти в то время в магазинах продавали нечасто, да и купить их порой не за что было. Но однажды я выпросил у бабушки денег на жерлицу, это снасть для ловли щук и других хищных рыб, которую приглядел в витрине. Купил. Положил снасть в правый карман и когда шёл домой, постоянно совал в него руку. Спеша похвастаться перед домашними покупкой, споткнулся у порога, и крючок-тройник впился в мой палец.
В дверь я вошёл с гримасой боли на лице, но не плакал. Мама была в отпуске. Она извлекла мою руку вместе с жерлицей из кармана, но острия крючка крепко впились в палец. Пришлось ехать в больницу, в которой мама работала хирургической медсестрой. Её коллега врач сделал мне замораживающий укол, после чего извлёк из пальца крючок.
После этого не совсем приятного случая я почему-то поменял жерлицу у кого-то из друзей на моток жилки зеленоватого цвета - такая считалась особенно фартовой.
Произведение публиковалось в:
"Синее стёклышко". Повесть о детстве. - Белгород: 2019, Издательство "Константа".