Айда в кино!
В базе данных Аудиобиблиотеки Амурской литературы имеется аудиозапись стихотворения: читает Яхина Антонина; 5,41 Мб (*.mp3)
Товарный вагон, который почему-то называется «пульман». Стоит он в железнодорожном тупике. От земли до дверей довольно высоко, поэтому, чтобы подняться в вагон, сделана деревянная лестница в несколько ступенек. Мы, мальчишки, расположились на полу вагона, кто сидя, кто полулёжа, взрослые сидят на самодельных лавках.
Тушится свет. Позади нас что-то начинает стрекотать, световой луч прорезает темноту, звучит, похрипывая, музыка, и по экрану - растянутой на стене белой простыне - задвигались человечки. Кто-то из мальчишек восторженно вскрикнул, кто-то свистнул, но вскоре все притихли: волшебное чёрно-белое действо, происходящее на экране, увлекло, заворожило.
Так мне помнятся первые встречи с кино. Было мне лет пять, а может быть, и меньше. Крутили киножурналы, ленты часто рвались, звук потрескивал, но любителей посмотреть кино всегда набивался полный вагон.
Потом в Первомайском парке построили летний кинотеатр. Правда, кинотеатр - громко сказано. Деревянному строению, стены которого были обиты рифлёной жестью, дали другое, более точное название - сарай. И всё же в нём показывали настоящие художественные фильмы! Билет в кино стоил десять копеек- столько же, сколько и мороженое в вафельном стаканчике, и порою приходилось выбирать - кино посмотреть или мороженое съесть. Выбор чаще делался в пользу первого.
Чтобы проникнуть на киносеанс, безденежные пацаны шли на всяческие ухищрения. К примеру. Собиралось человек пять, а то и больше. Последний брал в руки билеты, кричал контролёру: «Билеты у меня!» Пока та пересчитывала мальчишек, пока отрывала «контроль», кто-то из безбилетников, если удавалось, проскакивал в зал.
Вскоре в стенах кинотеатра стали появляться дырки. Пацаны отгибали жесть, продалбливали доски, в образовавшийся «глазок» и смотрели кино. Правда, это было далеко не то, что смотреть из зала. Чуть ли не перед каждым сеансом киномеханик забивал дыры, но они появлялись вновь и вновь.
Какой фильм будут показывать, мы узнавали заранее, обсуждали: пойти - не пойти. Новые в «сарае» демонстрировались нечасто, и, как правило, кто-то из мальчишек рассказывал, о чём тот или иной фильм. Но и когда показывали старые, в зале, как правило, мест не хватало. Зрители сидели на полу, стояли вдоль стен, когда показывали «Чапаева», «Адмирала Нахимова», «Тарзана». Так было на обоих киносеансах - для детей и для взрослых. На вторые мы тоже порою ходили, хотя билет стоил вдвое, а то и втрое дороже.
«Сарай» работал только летом, а зимой мы ходили смотреть кино в клубы, которые были в нашей округе, - бисквитной фабрики, мелькомбината, а то и за десяток кварталов -ремонтной базы речного флота. Собирались ватагой и шли, ибо местные мальчишки, если придёшь один, могли и деньги отобрать, и билет, поколотив при этом.
А в центре города был большой кинотеатр «Октябрь», располагавшийся в старинном кирпичном здании. Туда я стал ходить, когда уже учился в школе.
Обычно в воскресенье рано утром за мной заходил кто-то из дружков или я к ним заходил: «Айда в кино!» До кинотеатра с полчаса ехали в переполненном автобусе, потом выстаивали, толкаясь, длиннющие очереди и, если везло, становились счастливыми обладателями билетов. В фойе кинотеатра был буфет, и тот, кто имел хоть какие-то деньги, становился в очередь, чтобы купить лимонада, печенья, конфет. И кресла в зале были мягкие, и лента рвалась нечасто, и звук был хороший - одним словом, настоящий праздник!
Но больше чем с дружками я любил ходить в кино с дедушкой. Случалось это редко: дедушка работал, за неделю уставал, да и в воскресенье у него дела находились. И всё-таки порой в субботу он говорил: «Ну что, внучок, поглядим завтра кино? Какое там в «Октябре» идёт?» Он брал газету, читал объявление, выбирал киносеанс.
В кино дедушка надевал всё лучшее, что у него было. Меня тоже принаряживали. Мне нравилось, когда соседи, увидев нас такими праздничными, говорили: «Дед Рюмшин с внуком в кино собрались!»
Однажды мы смотрели фильм о советском разведчике. Как он назывался, сейчас не помню, но в конце герой, оказавшись в складе, полном снарядов, чтобы не попасть в плен к немцам, подрывает себя и врагов. Потрясённый таким поступком разведчика, я крепко вцепился в дедушкину руку, и слёзы поползли из глаз, обжигая щёки. А когда мы вышли из зала, я посмотрел на дедушку: и его глаза были повлажневшими.
Кинофильм равно тронул и меня, школьника, и дедушку, которому было тогда за пятьдесят, всю войну проработавшего на железной дороге, по ней прошли на фронт, наверное, тысячи поездов, который был награждён медалью за, как тогда говорили, самоотверженный труд в тылу. Медаль дедушка прикалывал к пиджаку не часто, но обязательно 9 Мая, хотя этот день тогда не был отмечен в календаре красным цветом, не считался праздничным, но мы, мальчишки, знали: в этот день закончилась героическая и страшная война.
Если 9 Мая выпадало на воскресенье, то к обеду дедушка надевал пиджак с медалью, садился за стол, накрытый белой-пребелой скатертью, приходили соседи, и мы праздновали. В такие минуты Николай Яковлевич чем-то походил на того советского разведчика из кино, но он не погиб, а сидел за столом и ласково мне улыбался.
Произведение публиковалось в:
"Синее стёклышко". Повесть о детстве. - Белгород: 2019, Издательство "Константа".