Матвей - Мотя
Прозвища моих друзей-приятелей детства и отрочества чаще всего происходили от их фамилий или имён, реже от каких-то привычек, черт характера, привязанностей и увлечений. Так, Витьку Матвейченко мы кликали Матвеем или Мотей, и он с радостью отзывался.
Мотей Витьку звала мать - такая же, как он, невысокая, черноволосая женщина с печальными глазами. По рассказам соседей, она, украинка, родила мальчишку от заезжего цыгана, который исчез так же быстро, как и появился. А женщина хотела, чтобы у неё росла дочь, вот и стала называть сына Мотей, и даже, когда он был малой, одевала в девчоночью одежду.
Витька рос. Пошёл в школу. И тут в нём заиграла гремучая украинско-цыганская кровь. Он был непоседлив, шаловлив, порой что-то приворовывал: у матери - деньги, у соседей - овощи с огорода. Спрятать от него дома нельзя было ничего, особенно съестное, он всегда находил и съедал, ибо, несмотря на тщедушность, был прожорлив и почти всегда голоден.
Мать за проказы его нещадно лупила, Витька истошно орал на всю округу, и такие концерты происходили чуть ли не каждую неделю. У Витькиной матери, несмотря на худобу, был пронзительный голос. Когда она вечером выходила на крыльцо и звала: «Мотя, домо-ой!», он вздрагивал, казалось, становился ещё ниже и мельче, и нехотя топал со двора, видимо, гадая: попадёт ему в этот раз или не попадёт?
Учился Матвей плохо, оставался на второй год в третьем и четвёртом классах, поэтому, когда настало время идти в пятый, он был переростком, а таких в школу брали неохотно: какому директору или учителю хочется возиться с двоечником, да ещё и нарушителем дисциплины? Витькина мать, конечно, хотела, чтобы сын учился, вот только он не хотел. И тогда она устроила сына работать учеником сапожника - профессия не особо уважаемая, но зато нужная. Обувь в то время донашивали, как говорится, до дыр, чинили по нескольку раз, так что у Витьки работёнки хватало всегда.
И Мотя вдруг как-то сразу повзрослел, пропали его неугомонность и шаловливость. В нашей дворовой ватаге он стал появляться реже, а вскоре и вовсе исчез. Говорили, что его мать наконец-то вышла замуж за шофёра, и семья уехала в райцентр, который находился километров за сто от нашего города, где у Витькиного отчима была то ли квартира, то ли собственный дом.
Прошло месяца два или три, мы уже стали забывать о Моте. Но однажды...
Милиционер появился воскресным вечером, когда мы сидели на любимой лавочке в Амурском переулке, играли в карты, рассказывали весёлые истории - полунебылицы, хохотали (мы говорили - ржали) над свежеуслышанными анекдотами. Его появление было столь внезапным, что все враз замолчали.
- Ребята, - обратился к нам незваный гость в синей форме с красными «пёрышками», - здесь не появлялся Виктор Матвейченко?
Неожиданным был не только сам вопрос, но и то, что милиционер назвал Матвея -Мотю полным именем.
Мы недоумённо переглянулись. Кто-то сказал: «Да они здесь уже не живут - переехали». А гость в форме продолжил: «Я знаю. И всё-таки, если его увидите, скажите, чтобы не бегал от нас. Пусть идёт в милицию».
Несколько дней мы маялись догадками, что же сотворил наш дружок, что его ищет милиция, - только об этом и были все разговоры, пока также вечером к скамейке не подошла появившаяся, как ниоткуда, его мать.
Сначала мы её не узнали. И без того маленькая ростом и тщедушная, Витькина мать ещё сильнее высохла. Одета она была в потёртую чёрную «плюшку», хотя был конец августа, ещё не холодно, а голова покрыта такого же мрачного цвета косынкой.
Женщина подошла. Стала рассказывать, время от времени утирая скомканным носовым платком слёзы, которые катились по её впавшим посеревшим щекам, что Витька сбежал из дома. На новом месте ему не понравилось, да и с отчимом отношения не складывались, тот всё время учил его уму-разуму. К тому же наш дружок никак не мог устроиться на работу, и новоявленный батя тыкал ему за это, мол, лоботряс, дармоед. И однажды Витька после очередной ссоры с ним исчез, прихватив при этом заначку отчима -довольно некую сумму денег, а также «мелкашку» - винтовку, стреляющую небольшими свинцовыми пулями. Отчим имел её как охотник. Поэтому Витьку теперь искали, подумав, что он может появиться в нашей округе.
Витькина мать ушла, а мы ещё долго возбужденно обсуждали столь невероятное событие, предполагая, где бы мог скрываться наш дружок, фантазируя, что он мог предпринять, ведь у него было настоящее ружьё.
Проходило время. Новых известий о судьбе Моти не поступало, и наши разговоры о нём постепенно стихали, а потом и вовсе прекратились. Он как бы выпал из круга наших интересов и из нашей памяти.
Уже будучи взрослым, я оказался в городе, в котором когда-то жил наш пропавший дружок. Зашёл по делам в местный военкомат. Первое, что бросилось в глаза, стенд «Мы ими гордимся». Стал рассматривать фотографии и вдруг под одной из них прочитал: «Матвейченко Виктор Васильевич - старший сержант, отличник боевой и политической подготовки». Да, это был наш Мотя. Заметно возмужавший, но с такой знакомой несколько застенчивой улыбкой.
Вот ведь как! Оказывается, не пропал наш дружок, не пошёл по скользкой дорожке, значит, кто-то в трудную минуту поддержал его, помог стать человеком. Мысленно я сказал этим неизвестным мне людям спасибо.
А военная форма Моте, право, очень шла.
Произведение публиковалось в:
"Синее стёклышко". Повесть о детстве. - Белгород: 2019, Издательство "Константа".