Добро с кулаками
Забиякой, задирой и драчуном я никогда не был. Ни во дворе, ни в школе. В мальчишеских сшибках и стычках не участвовал, ну разве иногда, в случае, если пытались побить кого-то из моих друзей. Я держал, как говорят взрослые, независимую и нейтральную позицию в пацанячьих ватагах, и это часто раздражало особо ярых драчунов: «Как это Валерка ни за кого?! Надо его проучить!» Но постоять за себя я умел, хотя случалось всякое.
До школы я порой схватывался с Толькой Давыдовым. Он мог кинуться в драку не из-за чего, просто так: то подножку подставит, то в бок кулаком двинет. Пацаны его побаивались, терпели Толькины выходки, я же всегда давал сдачи, и Давыд (так его мы звали) вскоре перестал меня шпынять.
Одним из самых задиристых и хулиганистых пацанов в округе был Витька Гредякин, по прозвищу Гредя. Он жил неподалёку от Ленки Ефимовой и, как понимаю, питал к ней определённые чувства, которые выплёскивались в агрессию. Витька был на год старше, учился в другой школе, и возможности «общаться» с Ленкой у Греди, конечно, было меньше, чем у меня. Однажды, когда мы вдвоём возвращались из школы, он подстерёг за углом и вихрем налетел на нас.
Я защищал Ленку, как мог. Схватил обидчика за руки, пытаясь свалить. Мы ожесточённо боролись, катаясь по траве, и хотя Гредя был посильнее меня, присутствие Ленки не позволяло мне сдаваться. К тому же от Тольки Давыдова я перенял некоторые приёмчики - подсечку, переброс через бедро и ещё кое-что, так что потасовка шла на равных. В пылу борьбы я саданул Гредю ногой в нос, кровь хлынула ручьём. Витька захныкал, я испугался не меньше его, а Ленка стала прикладывать к разбитому носу подорожник, чтобы остановить кровь.
После этой драки Витька перестал нас терроризировать. А вот в четвёртом классе мне пришлось схлестнуться с более серьёзным противником.
Мишка Кованов перешёл в нашу из другой школы, где дважды оставался на второй год. Он был выше всех мальчишек класса на целую голову, а кое-кто и до его плеч не доставал. Естественно, новичок стал верховодить, собрав вокруг себя ватагу из тех, кто его боялся. Лишь я да Толька Иванов не входили в его окружение. Мишке это очень не нравилось, и он всячески старался нас задеть.
Весной, когда потеплело, уроки физкультуры стали проводиться в Первомайском парке. Мы играли во всякие подвижные игры. Одна из них называлась «Кованый-раскованный». В соответствии с этой игрой я и Толька дали Мишке прозвище - Подкованный, что его очень злило.
Играли так. Класс делился на две группы, которые вставали друг против друга цепочкой, взявшись за руки. Одна группа хором говорила: «Мы кованы - закованы. Раскуйте нас!» «Кем?» - выкрикивала вторая. Первая называла имя ученика или ученицы из лагеря противников, и тот или та, разогнавшись, бежали к соперникам, стараясь разорвать цепь. Если это удавалось сделать, то один из учеников, кто, не выдержав, расцепил руки, переходил во «вражий» стан. Побеждала команда, в которой к концу игры оказывалось большее количество участников.
Мишка Кованов, как правило, разбивал цепь всегда. Он старался врезаться между девчонок или где стояли его дружки, которые тут же опускали руки. Так что победить команду, в которой играл Подкованный, было невозможно.
Тогда я и Толька придумали вот что.
Однажды, когда Мишка нацелился врезаться между самыми маленькими девчонками Веркой Волошиной и Галкой Олейниковой и, уже бежал что есть мочи, мы мгновенно встали на их место. Подкованный не успел притормозить, навалился на наши руки, не удержался и, перевалившись вперёд, ткнулся носом в землю. Поднявшись, он кинулся на нас с кулаками, вопя: «Так не честно!». Нас разняла Екатерина Тимофеевна, сказав: «А разве честно с девочками воевать?». Такого прилюдного позора Мишка, естественно, простить нам не мог.
Развязка наступила незадолго до окончания четвёртого класса. В тот день Подкованный пришёл в школу в какой-то необычной обувке. Многие из одноклассников ходили в ботинках из грубой кожи, редко у кого были полуботинки или, как их сейчас называют, туфли. И вдруг на Мишкиных ногах - нечто блестящее чёрным цветом! Он ходил по классу и коридорам, задрав от гордости голову.
Во время урока я, уронив ручку под парту, наклонился, случайно посмотрев на Мишкины ноги, увидел: Подкованный был обут в резиновые сапоги, наверное, матери или бабушки, а для шика выпустил поверху штанины.
Наступила перемена. Подкованный всё также по-петушиному вышел в школьный двор, где я и Толька его уже поджидали. Вокруг толпились одноклассники, посвящённые в тайну Мишкиной форсистой обуви.
- Ну, как, Подкованный, бабушкины сапожки не жмут? - спросил я с ехидцей.
И тут Мишка с налитыми злостью глазами, ничего не видя вокруг, как разъярённый бык, двинулся на меня. А Толька Иванов, по предварительной нашей договорённости, зашёл ему за спину, встал на четвереньки в позу «козла», и когда я что было силы толкнул в грудь противника, тот, покачнувшись назад, перелетел через моего дружка, грохнувшись спиной на затоптанную землю школьного двора.
Казалось, он сейчас вскочит, разорвёт меня и Тольку в клочья. Но Мишка, поднявшись, вдруг отошёл в сторону и... заплакал. Это было так неожиданно, что мы опешили, увидев, как верзила-одноклассник размазывает по щекам слёзы грязным кулаком.
Первым из оцепенения вышел я. Подбежал к Мишке, стал что-то ему говорить, совать руку в знак примирения, и, что удивительно, он, всхлипывая, принял мой дружеский жест. Кто-то стал отряхивать Мишкину одежду, кто-то дал ему свой носовой платочек, и Мишка по-доброму заулыбался, - таким мы его никогда не видели.
Став взрослым, я услышал выражение «Добро должно быть с кулаками». Но когда я вспоминаю жалкого плачущего Мишку, мне становится не по себе, словно тогда, в далёком детстве, я сделал что-то нехорошее, противное моей душе.
Произведение публиковалось в:
"Синее стёклышко". Повесть о детстве. - Белгород: 2019, Издательство "Константа".