Дед из настоящего. 08 - Ливень
Ранее:
07 - Базарный день
Дождь обрушивался на землю то водопадом, то под порывами ветра изгибался волнами, то напирал лавой. Он двигался с восточной стороны и, принимавшие его удар забор и ворота, вымокли снаружи, а внутрь, сквозь щели, пропускали водяные потоки и струи. Перемахнув через преграду, дождевой вал набрасывался на крыльцо и тамбурную пристройку входа, заплескивал в тесную ее кабинку, где, поджав ноги, на дверной приступочке устроились трое людей и собачий подросток рядом с ними. Дождевые брызги обдавали в первую очередь щенка. Он вздрагивал и тесней жался к людям.
Водяная стихия извергалась уже минут пятнадцать, не иссякая и не теряя силы. За ее завесой исчезло все, даже ворота виделись как в тумане. Старик Бардин и прижавшиеся к нему подростки Тимофей и Лера смотрели на водяное безумство ошеломленно и зачарованно.
- Что притихли, ребятки? О чем задумались? - расшевеливая их, подал голос Бардин.
- До мамки не успела добежать. Она одна на конюшне, помочь некому. И вечерней выездки, наверно, не будет, - выговорила свою заботу девочка.
- А ты о чем? – обратился Вилен Афанасьич к мальчику.
- Мне, наверно, тоже сегодня ночью не придется смотреть на небо. Звезд не будет видно, - сказал Тимка.
- Что ты все на него смотришь? Бога ищешь? – спросила Лера.
- Бог не в небе, а внутри нас. И если он в нас есть, то есть везде, - отозвался мальчик.
- Зачем же тогда смотришь?
- В астрономии много чего интересного. Я хочу научно ею заниматься.
- Сын священника и наука – как-то не вяжется, - усомнилась Лера.
- Как раз-то дети священников и развивали науку, - возразил Тимка.
- Это правда, - подтвердил Бардин.
- А ты, деда, о чем думал? – поинтересовалась Лера.
- Вспоминал дождливые дни в тайге. Как справлялись и чем занимались.
Бардин помолчал и добавил:
- Ребята, не обратили внимания, в какой закономерности сложилась наша беседа? Я говорил о прошлом, что было когда-то моим настоящим. Лера беспокоилась о сегодняшнем дне, то есть о настоящем. Тимофей высказался о науке, то есть о будущем. Так и каждого из нас можно отнести к этим трем временным признакам. Я принадлежу прошлому. Мои дела, сила и честь остались там. Лерины свершения и победы принадлежат настоящему. Она будет жить запросами и заботами дня сегодняшнего, не замечая, когда он переходит во вчерашний и не отделяя его от дня завтрашнего. А Тимофею будет светить будущее. Разумеется, настоящее с обязательными задачами и делами никуда от него не денется. Но мысль его всегда будет лететь вперед, обгоняя время. Возможно, потом вспомните, так ли я вас угадал.
- Неужели, еще и по такому признаку можно людей различать? - подивился Тимка. – Тогда возьмем, к примеру, нашу семью. Матушка, по всем признакам принадлежит настоящему и только ему. Если, как ты говоришь, деда, за мной будущее, то матушка и туда войдет ко мне с настоящим. А батюшка для меня сразу в трех временах: прошлом, настоящем и будущем.
- Потому что священник? – подала голос Лера.
- Потому что такой человек. Он великий и непознаваемый для меня, как Бог! – с вдохновением проговорил Тимка.
- Если он, как отец, сумел привить всем своим детям высокое уважение к себе, то он, в самом деле, велик. А ты, Тимофей великий сын, когда так велико любишь своих родителей, - вымолвил Бардин.
- Я тоже люблю свою маму, - с долей обиды произнесла Лера. – Она у меня не великая, но я очень ее уважаю. Она спасла лошадей. В девяностых годах на конюшню перестали выделять деньги, коней нечем было кормить. Мама, куда только ни ходила, что только ни делала, чтоб раздобыть корма. Она стучалась во все инстанции, давила на совесть, давила на жалость, призывала к долгу, требовала и просила, находила отзывчивых и добрых людей. В результате ни одна лошадь у нас не пала. Мы и свой огород наполовину засаживали кормами, а зареченский участок, десять соток, так и сейчас овсом засеваем на витаминную подкормку. Я вот с дошкольных лет на сенокосе, от мамы всему научилась.
- Твоя мама молодец. Я это знаю, - подтвердил Бардин.
- А у тебя, деда, почему настоящего нету, ты же живой? - поинтересовалась девочка.
- Живой. Но для настоящего времени уже не герой.
- Зря ты так думаешь, деда. Для нас ты герой. Правда, Тима?
- Ты слишком добра, девочка, - покачал головой Бардин. – Скоро ваша очередь становиться героями. Каждому в свой срок.
За разговором они не заметили, как дождь ослабел. Он уже не порывался волнами, а монотонно косил. В калитку громко забарабанили.
- Сейчас! – откликнулся Бардин.
- Дед, ворота отвори! – донеслось снаружи.
Тимка побежал открывать. В распахнутый проем клином вкатили три мотоцикла с седоками в полном байкерском облачении, поразив в самое сердце Леру, до сих пор считавшую, что красивее конной выездки на свете ничего не бывает.
- Дед, мы под твою крышу! – объявил, задравши щиток шлема, дедов внук.
- Заводите мотоциклы в сарай, там сухо, и входите в дом, - распорядился Бардин.
Лера восхищенными глазами смотрела на приезжих, когда те шли от сарая к дому. Без шлемов светлоликие и длинноволосые, в черных, лоснящихся от дождя кожаных куртках, промоченных наколенниках они были похожи на рыцарей неизвестного воинства. Особое внимание девочки привлек мотоциклист, обутый в башмачки, напоминавшие собой копытца молодого бычка, и расписанные красноватыми завитками сполохов по темно-синему фону. Байкеры ступили в дедов домок, как в гостеприимно впустивший их замок и сразу же переполнили его, словно вошли не трое, а целый отряд. Тимка постеснялся остаться и убежал домой, а Лера нашла себе занятие в кухне, помогая деду готовить ужин по походному рецепту геологов. Внук сообщил деду, что его спутники приехали на съезд байкеров, он встречал их на дороге, но из-за ливня до постоя не довез, пусть они у него обсушатся и переночуют, а завтра уедут. На что Бардин дал согласие. После ужина Боря уехал, оставив гостей на деда.
Утром, чуть свет, заночевавшие у деда мотоциклисты уже возились у своих тяжеловесных першеронов, взблескивавших на солнце никелированными доспехами. Сами байкеры были убраны еще живописней и вычурнее, чем их байки. Цепи, перстни, наколки на голых плечах, часы на широких браслетах, бляхи и пряжки оттеняли черные их одежды. Тот, что в башмачках на повышенном каблуке, выглядел еще экзотичней своего товарища. Лера, готовившая на кухне завтрак, то и дело взглядывала на него в окно и была на подъеме от одного его вида.
За ночь земля уже впитала часть пролившейся влаги. Проснувшееся солнце энергично взялось просушивать лужи, в намерении к обеду испить их до дна. Но утро еще дышало вчерашним дождем, подарившем ему прохладу и свежесть и пересыпавшим зелень бриллиантами капель.
Парни, занявшие мотоциклами и собою маленький дворик деда, работали независимо и отстраненно ото всего, что не относилось к их занятию, не задумываясь при этом, мешают кому-нибудь или нет. Бардину, наблюдавшему за ними с крыльца, они казались чужеземными солдатами, проходящими по нейтральной территории. По пути местное население они не трогают, но и не сближаются с ним. Они переночевали у него ночь, поужинали, сейчас позавтракают и останутся такими же незнакомыми и далекими, приняв его гостеприимство как должное и обязанное по праву.
Лера же никак не могла заставить себя ровно дышать. Чувство восхищения, как морская волна захлестнула ее целиком, не давая возможности прийти в себя и опомниться. Да, она, в общем-то, этого и не хотела.
Дедов внук приехал. Мотоциклы были уже завьючены и готовы к выезду, а седоки в нетерпении. При виде проводника они потеплели лицами, протянули Бардину для прощания руки, отчего он сразу простил им их необщительность, подарили дружеский кивок Лере, кормившей их вчера вечером и сегодня утром, подождали, когда внук поблагодарит деда за ночлег для его друзей, и торжественно выехали со двора на своих громоздких машинах. Проезжая ворота, они поднятием руки прощально отсалютовали оставшимся. Лера выскочила следом за ними и не спускала с них воспаленного взгляда, пока они не скрылись из виду. Во двор она вернулась с несчастным и потерянным лицом, будто рассталась с чем-то катастрофически для нее важным. Молчком прошла мимо деда и Тимки, не впечатленных отъездом ночных гостей. Под их недоуменными взглядами свернула в свою калитку, миновала огород и где-то, в глубине двора громко и безутешно разрыдалась, приведя в ужас старую бабку и мать.
Через несколько часов Бардин поинтересовался у ходившей по огороду Алтуховой:
- Ну, как, Лера успокоилась?
- Плачет еще, - осуждающе отозвалась Галина Ивановна. – Никогда б не подумала, что моя дочь может легко сбиться с пути. Коня требует, в погоню лететь. Вроде бы серьезная девочка, а на брюлики соблазнилась.
- Думаю, дело тут не в цепях и других побрякушках, - с осторожностью проговорил Бардин, - а в образе совсем иной жизни, которая предстала вдруг перед неокрепшей умом девочкой в самом привлекательном виде.
- А конники что не образ? – колюче возразила соседка.
- Образ, еще какой, но как бы привычный для нее. А этот новый и незнакомый… Он, как внезапная вспышка, ослепил и затмил глаза. Полагаю, что это пройдет. Ей надо побыть рядом со своим конем, почувствовать трепет его живой жизни, попереживать за него. Ну, и конечно, красочные моменты нужны. Соревнования у вас бывают?
- Осенью будут. И поход будет по казачьим станицам, - сказала Алтухова.
- Об этом ей надо напомнить. И вообще, поговорить с ней надо.
- Я поговорю. И ты, деда, поговори, а то чего доброго в мотоциклисты сбежит.
- Поговорю, - пообещал Бардин.
Далее:
09 - Конногвардеец