Город Титанополь. Часть 37
Ранее Часть 36
Светлана никак не ожидала, что столько людей соберется проводить их с Фаиной. Возможно, многие пришли из любопытства поглазеть на тех, кто навсегда покидает город. До сих пор в Титанополь только въезжали.
Вацек на публике раскапризничался, подавая себя жестоко и несправедливо обиженным. Горло его было картинно обернуто шелковым платком. На заставу он прибыл в инвалидной коляске и разыгрывал из себя несчастного, в котором убили все, кроме гордости. Чтобы напрасно не жалобить толпу, начавшую уже лить по нему слезы, Арсений внес калеку вместе с коляской в автобус, а Фаина затолкала ему в рот успокаивающий леденец.
Арсений смирился с отъездом любимой женщины, но выглядел печально. Из опасения, что в мире людей большой бриллиант может им с Вацеком принести смерть, Фаина вернула минерал хранителю сокровищ, попросив разменять его на мелкие камни. Арсений вручил ей кисет с драгоценностями и пообещал через Эгия доставить по новому месту жительства ее вещи, большую часть которых составляли артистические костюмы Вацека. Они теперь были ему не нужны, но он беспокоился о них, как о самых важных для себя предметах, в тайне надеясь на возвращение певческого голоса. Фаина в этой надежде его поддерживала. Еще Арсений дал слово - снабжать через Эгия ювелирный магазин Фаины изделиями из Титанополя. Таким образом, Фаина становилась агентом титанов в мире людей, и это смиряло Арсения с ее отъездом из города. Прощаясь, он вернул ей большой бриллиант «Горлышко Вацека», сказав, что оградил его оберегающим заклинанием, поэтому за свою жизнь и жизнь Вацека у нее не возникнет причин беспокоиться. И еще он шепнул ей на ухо, что как только они пересекут границу полиса, к Вацеку частично вернется голос, но певцом он уже не будет.
- Это неважно, - сказала Фаина. – Я сделаю его живым манекеном в моем магазине. Он будет на публике в драгоценностях и костюмах и будет доволен.
На радости Фаина жарко поцеловала бывшего любовника и присела на корточки к маленькому Гераклию.
- Надеюсь, ты не расстраиваешься, что меня не будет с тобою, - сказала она ему. Мальчик отвел от нее черные, титаньи глазки.
- Неужели переживаешь? – дрогнуло ее сердце. Она погладила его крутые кудряшки и ласково проговорила: - Отец тебя вырастит.
- Я сам себя выращу! – дернулся он из-под ее руки. – А ты расти своего Вацека, он больше в тебе нуждается.
Было видно, что сын на нее в обиде. Фаина ткнулась в грудь Арсения и зарыдала.
- Ладно, не плачь. Слезы дела не меняют, - тронул Гераклий ее за руку.
Фаина обернулась к сыну и пообещала:
- Отец будет тебя ко мне привозить.
- Там я тебе не понадоблюсь. Ты народишь от Вацека, - угрюмо буркнул сынишка.
- Ты что говоришь? – с любопытством спросила титаненка Фаина.
- Говорю, народишь таких же, как он, капризуль, - с ожесточением выговорил мальчик.
- Посмотри, дядя Вацек тебе машет, - попытался отвлечь внимание сына Арсений.
- На что он мне! – в сердцах выпалил мальчик, нырнул в толпу, и Фаина его потеряла.
Мирон, прощаясь со Светланой, сказал, что был очень доволен ею, как жрицей, что безмерно сожалеет об ее отъезде и что такой самостоятельной помощницы у него, вероятно, уже не будет. Библий расцеловал Светлану и попросил не забывать город, который, несмотря ни на что, так счастливо выписал ее судьбу. Борий, пришедший без Милы, простился со Светой как добрый и верный товарищ. Светлана укорила его за отсутствие Милочки.
- Что ты держишь жену взаперти, выводи ее в свет.
- Она домашняя канарейка. В отличие от тебя, вне клетки она не поет.
- Зато поет для тебя одного.
- Это будоражит любовь и не утоляет страсти, а я все же титан, - проговорился Борий.
- Не обижай ее. Она тебя обожает, - попросила Света.
- Не беспокойся за подругу. Как дорогой мне цветок, я держу ее у самого сердца. Там она и пребудет.
Агапия оттеснила от Светланы задержавшегося возле нее Бория, и, показывая на свой округлившийся живот, горделиво сказала:
- Вот, что любовь делает! А ведь я всегда была пустобрюхой.
Светлана невольно прислушалась к себе, пытаясь уловить признаки зарождающейся жизни, и ничего не услышала. «Может, не получилось?» - со страхом подумалось ей.
- Не пугайся, твоя любовь тоже пустой не окажется, - разгадала ее мысли знахарка.
Юноша Тампал издали почтительно поклонился Светлане, в то время как Ада кошкою бросилась к ней и со слезами упала на грудь.
- Ты несчастна? – взволновалась Светлана.
- Что ты, очень счастлива, - рыдала цыганка.
- Почему же ты плачешь?
- Из-за брата. Он меня узнает. Я с ним разговариваю. Он мне играет. Мне кажется, что я понимаю, что он хочет сказать. Он благословляет нашу любовь.
- Вот и хорошо, будьте счастливы оба, - пожелала Светлана влюбленным.
У Ады высохли слезы. Она потянулась к уху Светланы и озоровато шепнула:
- Мы с Тампалом совсем как птицы: играем, щебечем, только что не поем вместе. А я так хочу, чтобы петь.
Стоящие в толпе Юргис и Петрис зазывающе кивали Светлане. Она подошла к ним. Прибалты польщенно зарделись, разулыбались и доверительно сообщили:
- Мы решили остаться в городе. Отсюда будем помогать семьям. У нас здесь сложилась семья.
- С Лидией? – поинтересовалась Света.
- С нею, - еще шире разулыбались мужчины и расступились, открывая прячущуюся за ними женщину. – Она потрясающе нам подошла, - хвалились они.
- А они мне, - вклинилась в разговор Лидия.
- Мы ее буквально на руках носим, - сияли прибалты, обнимая за талию свою женщину.
- А я не возражаю, - вертелась в объятьях мужчин Лидия. – До чего же приятно законное обожание двух мужей сразу. Подарками и любовью меня задарили.
- Еще будем дарить и любить, - пообещали прибалты, каждый со своей стороны целуя женушку в щеку.
Тамара громко объявила посадку. И как только пассажиры сели в автобус, он тут же тронулся. Мелькнула застава, прикрывавшая собой город, мелькнула сгрудившаяся толпа провожающих, махавших руками, и автобус втянулся в зеленый рукав дороги. Завредничал Вацек, обиженный тем, что его надолго оставили без внимания, и что публика пришла провожать не его, первого соловья города. Он затребовал к своей особе повышенного внимания и немедленного исполнения любой его прихоти. То он хотел пить, то его ноги были устроены неудобно, то на него дуло, то ему было жарко. Он уросил и уросил, не успокаиваемый безропотным ухаживанием Фаины. Светлана и Тамара, не вмешиваясь, молчали, терпеливо сносякапризы обезголосевшего певца, и сочувствуя тяжкому бремени Фаины. Наконец, она тоже не выдержала и сунула в рот мужу успокоительный леденец. Он сморился и уснул. Женщины свободно вздохнули и погрузились в себя и свои думы.
За окном бежал свежий, словно промытый, березовый лес, частью перемешанный с сосною. Светлане виделся бегущий по нему Флорий, на ходу вырывавший загустевший подрост. Издалека доносились громовые раскаты. Должно быть, ее возлюбленный муж Мефодий сдвигает с места горы. Воспоминания о нем были хоть и приятны, но так же далеки, как и горы, невидимые из-за леса. Гораздо ближе подступали мысли о ребенке. Она вслушивалась, ища внутри себя изменений, не находила, но была уверена, что они будут. О том же самом голосом Венчика нашептывал ей ветерок, сквозивший в открытое окошко автобуса. Ей казалось, что бывший бродяга рядом, он провожает ее, и дух его разлит надо всем, что в данную минуту видят ее глаза. Он плескается в лазоревом сиянии неба, течет в прозрачном струении воздуха, играет в солнечных переливах дня, проказничает в шевелении листвы. Он приветствует ее, благословляет и прощается с нею, так как остается в пределах полиса, а она уезжает. И каждым своим проявлением показывает, что в бестелесном своем состоянии обрел для себя безграничное счастье.
- Прощай, философ, прощай, бродяга, прощай милый Венчик, - шептали в ответ ее губы.
Молчание углубившихся в свои мысли женщин неожиданным вопросом нарушила проводница Тамара.
- Вам не жаль уезжать из рая? – повернулась она к пассажиркам.
- Здесь умирают точно так же, как и везде, - процедила сквозь зубы Светлана.
- А живущие гораздо счастливее, чем везде. Разве по себе вы этого не ощутили? – не унималась Тамара.
- Ощутили, но захотели уехать, - жестко определила Светлана.
Но Тамару и эта резкость не остановила.
- Не понимаю, как вы обойдетесь без всего того, что бросаете здесь? – посочувствовала она.
- При желании можно будет вернуться, - разжала губы Фаина.
- Нет, - покачала головой проводница. – Это последняя ездка. Завоза людей больше не будет. Рейс отменяется, а дорога на станцию закрывается. Мы уходим в другое измерение.
- А как будет с теми, кто захочет уехать? – недоуменно спросила Фаина.
- Я думаю, таких больше не окажется, - торжествующе заявила Тамара.
Фаина переменилась в лице и явно запаниковала, глядя то на спящего Вацека, то в окно, где нескончаемой вереницей уплывал лес. Поняв, что ничего уже не переменить, она зарыдала. У Светланы сообщение Тамары беспокойства не вызвало. Она ждала встречи с большим миром, так как ясно себе представляла, что возвращается к людям с возложенной на нее миссией.
21 февраля 2007 год
|