Город Титанополь. Часть 14
Ранее Часть 13
После уроков красноречия со схолархом Василием, занятий с правоведами, познавательных бесед с верховным архонтом, Мирон решил, что Светлана готова предстать перед собранием старейшин. Услышав об этом, Светлана занервничала. Ее пугала необходимость показаться перед множеством белых одежд с уставленным на нее рубиновым глазом, который все-все в ней разглядит, в том числе и то, насколько мало она соответствует должности, на которую ждет посвящения. Успокаивая ее, Мирон уверял, что все пройдет, как нельзя лучше, архонты непременно увидят в ней разумную и добрую девушку. Борий предупреждал ее, что вопросы могут быть самыми неожиданными и на первый взгляд несуразными. Она должна не теряться перед ними, отвечать находчиво, рассудительно, достойно и в то же время почтительно, чтобы никто не почувствовал неуважения к своей персоне.
В намеченный день на Светлану накинули белое одеяние, скрывшее ее фигуру, собрали ее белокурые, завитые спиралями волосы в тугой узел, и она с дрожью в коленках вошла в зал избранных и посвященных.
Слепящий, как снег, белый цвет ударил ей в глаза, напомнив хорошо знакомую обстановку медицинского учреждения. Рубиновые зраки, как капли крови, высвечивали на белых одеждах, горя любопытством их носителей.
- Избранные граждане полиса! Достопочтимые архонты! – громогласно обратился к ним Мирон. – Перед вами юная особа, которая пожелала верой, правдой и совестью служить нашему полису. Ради этой почетной цели она готова обречь себя на безбрачие. Присмотритесь к посвящаемой и огласите свое суждение!
После этих слов Мирон отступил, оставив Милу одну перед лицом вершителей ее участи. На мгновение в зале воцарилось молчание. Архонты действительно ее рассматривали. Потом раздался первый вопрошающий голос.
- Посвящаемая, ты светлая от природы или красишься?
Светлану чуть не качнуло от содержания вопроса, но, помня о напутствии Бория, взяла себя в руки.
- Высокоуважаемые избранники, это мой натуральный цвет. Не люблю ничего искусственного, - ответила Светлана.
Вопросы посыпались один за другим.
- Посвящаемая была замужем, и есть ли у нее дети?
- Нет, ваше достоинство, замужем я не была, и детей у меня нет.
- Посвящаемая уверена, что выдержит целомудрие?
- В настоящее время у меня нет препятствий для этого.
- Посвящаемая приехала в город по вызову жениха и была встречена им на въезде. Почему брак не состоялся?
- Мы поняли, что не созданы друг для друга. Он счастлив без меня, я счастлива без него.
- Посвящаемая счастлива тем, что у нее нет мужа?
- Ваше достоинство, я счастлива, что не связала себя по ошибке.
«Когда же начнутся настоящие вопросы?», - подумала про себя Светлана.
Рубиновые подвески на груди архонтов ярко вспыхнули. Светлана поняла, что ее мысли прочитаны. Вопросы пошли другого порядка.
- Считает ли посвящаемая, что городу нужен фуникулер?
- Ваше достоинство, фуникулер, конечно, прибавит развлечения горожанам. Можно будет любоваться полисом сверху и чувствовать себя титаном. Но я все-таки считаю, что особой необходимости городу в нем нет.
- В спорных вопросах посвящаемая на чьей стороне будет – людей или титанов?
- Людей, ваше достоинство. Но решение должно быть справедливым.
- Чем посвящаемая будет определять справедливость решения?
- Ваше достоинство, я прибегну к таким категориям как правда, добро, совесть, честность и милосердие, - объявила Светлана
Вопросов больше не последовало. После короткой паузы, заставившей сердце Светланы замереть в напряжении, последовало первое заключение: «Посвящаю». Затем это слово побежало по скамьям, пока его ни произнес каждый архонт. Последним его выговорил Мирон.
Двери зала распахнулись. В помещение внесли ларец. Верховный архонт откинул крышку и извлек наружу венок из белых ромашек с желтыми сердечками. Он был такой свежий, такой живой и такой девичий, что у Светланы пропал страх перед обрядом. Она увидела себя девчонкой на цветущем лугу и в этом ощущении приняла заповеданное ей целомудрие. Мирон водрузил венок ей на голову. Архонты поднялись с мест и с почтением склонились перед узаконенной чистотой.
Далее Светлане предстояло пройти посвящение у верховного титана. И хотя дела были людские, и Светлана являлась не избранницей народа, а избранницей одних лишь архонтов, представление главному титану считалось обязательным, а посвящение от него – честью.
В гроте у водопада верховного титана не оказалось, и процессия архонтов вместе с новопосвященной двинулась на стук топора в глубину сада.
Мефодий в одной набедренной повязке тесал топориком тяжелые, кряжистые бревна. Завидя подходящую к нему делегацию, он распрямился и, указывая на бревна, с улыбкой сказал:
- Лиственница… чуете запах? Я предпочел бы кедр, но и лиственница сгодится. Баньку хочу сварганить на здешний манер – с парком и жаром. Как-то в деревне я в таковой мылся. Бесподобно! Тяжесть лет как рукою снимает. Мы принесли сюда привычки юга. Пора приноравливаться к обычаям севера. Приходи, Мирон, зимой, вместе молодеть будем – париться и в снег кидаться. Хорошо освежает!
От жаркой работы у Мефодия кудри свились в барашки, и мелкая стружка между кудрей застряла. Тело лоснилось от пота. Мышцы свились узлами, как корневища могучего дуба. На человеческий возраст ему можно было дать тридцать семь – сорок лет – пик мужской зрелости. Он и выглядел таковым. Широкие плечи и грудь как бы осаживали фигуру книзу. На самом деле все в ней было гармонично и соразмерно.
Разглядев среди архонтов девушку в белом венке, Мефодий промолвил:
- А-а, новопосвященную привели…, - и, воткнув топор в бревна, подошел ближе, всматриваясь в Светлану.
- Светлая дева, - сказал он ей. – С радостью благословил бы тебя замуж, но город избрал тебе иное предназначение. Ты не ошибся, Мирон. Выбор правильный. Это лучшая из невест. Она будет Астреей нашего города. Возвращайтесь к гроту. Я там вас приму.
Сказавши это, Мефодий с такой быстротой удалился, что делегация потеряла его из виду. Когда процессия вошла в грот, Мефодий, искупавшийся в бассейне под водопадом и завернутый в покрывало, ожидал их в кресле. Позади него стоял Борий с цветущей ветвью в руке. Архонты со Светланою в центре полукружьем выстроились у подножия трона верховного титана.
- Брат Мефодий! Благослови для служения городу избранную нами невесту, - торжественно провозгласил Мирон.
Мефодий поднялся, принял из рук Бория сплошь покрытую белым цветом ветвь, окунул ее в бассейн и брызнул влагой на венок Светланы. Затем он коснулся ветвью головы девушки, приложился цветущим символом к одному и другому плечу посвящаемой, приговаривая при этом:
- Во имя Правды, Добра, Справедливости благословляю избранную архонтами невесту на верное и преданное служение городу. Пусть, светлая дева, твои помыслы будут чисты, сердце преисполнено любви, а деяния благотворны.
Мефодий поднес цветущую ветвь к губам Светы для поцелуя и, продолжая обряд, произнес:
- Прими с радостью возложенную на тебя миссию, как эту благословившую тебя ветвь. Она не завянет, если дела твои будут праведны.
Верховный титан вручил девушке ветку и, отступив, объявил:
- Избранная архонтами невеста посвящена! С этой минуты чистота ее незыблема и неприкосновенна для всех граждан полиса, в том числе и для меня, - и совсем другим тоном прибавил, - а так хотелось бы расцеловать ее в обе щеки.
С этим сожалением он опустился в кресло и обратился к делегации:
- Ну, что у вас еще?
Мирон сделал шаг вперед. Архонты подвинулись следом за ним. Светлана, бывшая в центре процессии, оказалась позади нее как младшая по званию.
- Брат Мефодий, граждане полиса просят фуникулер над городом, - почтительно произнес Мирон.
Лицо Мефодия омрачилось и посуровело.
- По этому вопросу мнение еще не сложилось. Титаны думают. Ждите, - сказал он.
Делегация городских избранников молча приняла ответ.
- Что еще? – поторопил долго размышлявших архонтов Мефодий.
Мирон подавил в себе нерешительность, сознавая, что следующая просьба еще больше рассердит титана, и, набравшись храбрости, произнес:
- Граждане полиса сожалеют, что титанами не учтена их важнейшая духовная потребность.
- Какая же духовная потребность не учтена? – желчно поинтересовался Мефодий. – Храм книги есть, храм науки есть, храмы музыки и искусств есть, театральные подмостки есть, сооружения для спортивных ристалищ тоже есть. Чего еще не хватает?
- Молельного храма нет. Культовая потребность граждан не удовлетворяется, - насмелился выговорить Мирон.
Мефодий помрачнел и с грозовыми перекатами голоса проронил:
- Титаны построили город, титаны позвали людей, титаны дали работу, жилище, благополучие, а славить вы хотите богов?
- Люди верят, что все на свете происходит по воле и велению господа нашего бога, - говорил Мирон.
- Да ваш бог не знает о нас и не ведает! Мы уже были, когда его еще не было! – вспыхнул Мефодий, но тут же взял себя в руки и спокойнее рассудил: - Правда, не ваш бог сбросил нас в подземелье и заковал в цепи. Правда и то, что он избавил нас от наших врагов. Люди повернулись к нему лицом и забыли про старых богов. Те канули в Лету. Забвенье убивает бессмертных. Безумство людей вывело нас на свет. И если они совершили безумство с именем своего бога, мы построим храм. Назовем его храмам благодарения. Возносите свои молитвы, кому пожелаете. Может, и титаны захотят кого-то возблагодарить.
- Граждане полиса имеют несколько вероисповеданий, - произнес Мирон, решивший прояснить культовый вопрос до конца.
- А храм будет общий, с отсеками, двором и входом для каждой конфессии, - постановил Мефодий. – Живете сообща и молитесь сообща. Это тесней вас объединит.
Мирон не высказал согласия, но и не посмел возразить. Делегация поклонилась верховному титану и удалилась на раздумье. Впереди выступал старец архонт. За ним следовали остальные архонты. Заключала шествие Светлана в белом венке и с цветущей ветвью в руке.
Оставшись с Мироном наедине, Светлана спросила его, что означает слово Астрея.
- Астрея – богиня справедливости в золотом веке. А для нас с тобой это нравственная категория, - разъяснил старец.
- Выходит, титаны все-таки признают богов?
- Только тех, с кем не воевали.
- Они помнят золотой век?
- В основном в преданиях. Совсем уж древних титанов среди них нет. Они хотят вернуть золотой век в наш город, - доверился Мирон помощнице.
- И у них это получится? – оживленно спросила Светлана.
- Полагаю, что нет, - грустно вымолвил мудрый старец. – Люди всегда хотят больше того, что имеют. Когда-нибудь граница между желаемым и необходимым будет потеряна. Труд титанов станет сизифовым.
- Неужели этого нельзя преодолеть? Титаны ведь умеют предвидеть будущее, - поразилась услышанному Светлана.
- Титаны ослеплены идеей, а человеческий материал несовершенен. Ты скоро сама в этом убедишься, - произнес мудрый старец.
- Вы, ваше достоинство, все наперед знаете и продолжаете служить идее, титанам и людям! – не сдержала упрека Света, на что старец мудро ответил:
- При всех возможностях исхода жизнь необходимо регламентировать и ограничивать страсти законом. Ты тоже будешь этим заниматься.
У Бория, когда представился случай, Светлана спросила:
- Почему титаны не важничают, как люди, и довольствуются обращением «брат».
- Титаны работники. Их величие в труде. Мы не добиваемся превосходства друг над другом. Мы братья, и мы равны. Но непочтения к себе мы не терпим. Люди же предпочитают иерархию, возвышение одних над другими, и требуют по этому случаю особого отношения к сану. Заносчивость они переняли от богов, - объяснил титан, отвечающий за связи с людьми.
- А мне как вести? – спросила Света.
- Будь такой, какая ты есть, но не позволяй непочтения к себе даже лучшим подругам, - посоветовал Борий.
Поставленная в воду ветвь, которой Мефодий посвятил Светлану в жрицы правосудия, не теряя зелени, долго цвела, потом сбрасывала цвет, отдыхала, вновь покрывалась бутонами и снова цвела. Для Светланы это служило доказательством, что она на праведном пути. А ромашковый венок завял. Вместо него Светлана надела серебряный венец с цветками белой финифти. Для торжественных случаев жрице правосудия выдавался богатый золотой убор.
Далее ->-> Часть 15