Город Титанополь. Часть 1
Когда сокращали стратегическое вооружение, то ракетные комплексы вывезли, а шахты взорвали. Ударной волной содрогнуло недра и вырвало цепи, которыми в подземелье были прикованы титаны. По обрушенным тоннелям освобожденные узники вышли наружу, на месте бывшей воинской части построили город и позвали в него людей.
На рассвете остановившийся поезд принял в себя кучу народу. Люди с шумом и гамом входили, рассеивались по купе, не заботясь о покое спящих там пассажиров. Сон Светланы оборвался. Она попыталась скрепить его дремотой. Но после того, как все утихло и успокоилось, по вагону с громким ворчанием прошла проводница.
- Все до Родниковой. Весь вагон до Родниковой. С кем мы дальше поедем? – сокрушалась она.
Поезд шел с востока на запад. Станция Родниковая находилась в восточной части маршрута.
Оброненные проводницей слова окончательно пробудили Светлану. Вчера вечером, когда они с Милочкой садились в поезд, Светлана полагала, что они одни едут до Родниковой. Она слегка стыдилась своей поездки, стеснялась о ней заговаривать и никак не думала, что дорога туда так наезжена. Светлана оторвала голову от подушки и с любопытством окинула взглядом свое купе. В сероватом сумраке она разглядела безмятежно спящую под нею, на нижней полке, верную подружку Милочку, которую с риском и опасением взяла с собой. Напротив, каждый на своей полке, успокоились, наконец, молодожены, с вечера жадно искавшие уединения, из-за чего Светлана не успела с ними познакомиться. Боковые места плацкартного вагона, вчера еще свободные, сейчас были заняты. Пассажиры, наверно, сели ночью, неслышно для Светланы. На нижней полке, ужавшись, чтобы не мешать проходу, спал богатырского сложения старик. Наверху, заложив руки за голову и глядя в одну точку, о чем-то задумалась молодая женщина. Светлана развернулась к ней головой и тихонько спросила:
- Вы тоже до Родниковой?
- Как все, - меланхолично отозвалась соседка, опираясь, должно быть, на замечание проводницы.
- А дальше в Титанополь?
- А куда же еще?
- Неужели весь вагон тоже туда? – пораженно интересовалась Светлана.
- Скорее всего. Люди нутром чуют, где лучше.
- А там лучше?
- Вацек пишет, что там хорошо.
Женщина повернула голову к Светлане и сказала:
- Я к жениху еду.
- Я тоже к жениху, - взаимно призналась Света.
- Все правильно. Мужчины находят путь, женщины по нему следуют, - умудрено заключила соседка, изучающе рассматривая Светлану круглыми карими глазами.
- Вы философ? – невольно вырвалось у той.
- Нет, я бухгалтер, ревизор, аудитор и еще куча названий, - аттестовала себя попутчица.
- А я медсестра, - отозвалась о себе Светлана.
- Сестра милосердия! – возвышенно повторила соседка.
- Нет, просто медсестра. Всего лишь выполняю назначения, - смущенно возразила Светлана.
- Милосердие написано у вас на лице, - не признала ее скромности собеседница. – Так что в трудную минуту я обращусь к вам.
- Пожалуйста…. А как вас зовут?
- Фаина Бергман. Скоро буду Сташевской.
- Я Светлана Добродеева. Своей фамилии мне бы менять не хотелось.
- Еще бы, такой смысл. На вашем месте мне бы тоже не захотелось. А свою фамилию я поменяю,… ради Вацека… ах!
Этим вздохом Фаина выразила все. О чувствах к своему жениху Светлана скромно умолчала. Вместо этого поинтересовалась у новой знакомой:
- Вы не боитесь ехать?..
- Нисколько. Вацек пишет, что там хорошо.
- А титаны, они … не опасны?
- Вацек пишет, что людям они как братья.
- А женщин они не преследуют?
- Вацек об этом ничего не писал, - встревожилась Фаина, но тут же себя успокоила. – Если бы это было так, то Вацек меня б не позвал.
- Знаете, а мне все-таки боязно, - призналась Светлана. – Со мною подруга, и я за нее отвечаю.
- А я ничего не боюсь. Мне не терпится увидеть Вацека. – Фаина вытянула руки из-за головы, сладко потянулась и предложила: - Давайте еще поспим, чтобы лучше выглядеть перед нашими женихами.
Светлана не успела ответить, как увидела перед собой курчавый затылок отвернувшейся к стене соседки. Самой же ей не спалось. Она села на полке, свесив вниз ноги, расчесала свои густые, белокурые и длинные до лопаток волосы, закрутила их на затылке узлом и решила, пока народ спит, сходить умыться и переодеться.
У окна, напротив занятого туалета, с мыльными принадлежностями в руках стояла молоденькая цыганка во всей своей цыганской прелести: висячих серьгах, длинных косах, обористой юбке, будто так родилась на свет.
- За мной будете, - предупредила она Светлану.
- Перед вами никого? – поинтересовалась Светлана, помня, что в вагоне обретается целая команда цыган.
- Никого. Весь табор спит, - засмеялась цыганка. Светлана засмеялась следом за ней.
Просмеявшись, цыганка покосила блестящим глазом на Свету.
- Тоже к титанам?
- Да.
- По вызову?
- У меня вызов, а у подруги вызова нет.
- У нас тоже один вызов на всех. Иных, говорят, пускают без вызова. Мы хотим пробиться семьею, мы везде вместе кочуем.
- Если подругу не пустят, то и я не поеду. Мы с ней так решили.
- Вас, может быть пустят. Тамошним мастерам невесты нужны, - уверила цыганка.
- А там мастера?
- А то кто, раз драгоценности делают?
- Там делают драгоценности? – удивилась Светлана.
- Ты не знала? Зачем туда едешь? – в свою очередь удивилась цыганка.
- Я к жениху…
- А-а, ты невеста. А мы артисты. За золотом едем. Там, говорят, артистов награждают золотыми венками. Оттуда все богатыми возвращаются.
- Оттуда возвращаются? – обрадовалась Светлана.
- Конечно, как отовсюду. Кто пожелает, у кого договор кончится, а кого изгоняют, - рассказывала цыганка.
- А какие они… титаны? – затаенно спросила Светлана.
- Да такие ж, как мы. Только мы люди, а они сверхчеловеки. Если хочешь знать, они лучше, чем мы, потому что правильные, - весело блестела глазами цыганка.
Туалетный замок щелкнул. В тамбур вышел таджик в полосатом халате: крепкий, приземистый, всунутый вместе со штанами в серые, точнее, в дымчато-голубые сапоги, и в тюбетейке, посаженной на крутую, как горшок, голову. Наверняка, в таком виде и спал. Цыганка скользнула в освободившееся помещение, а Светлана принялась размышлять над ее словами. Страха в ней заметно поубавилось, хотя совсем он не исчез. Они с Милой ехали с большой долей риска. В иные мгновенья им казалось, что они направляются прямо в пасть тигра, но все равно ехали. Какая-то магнетическая сила влекла их туда. В голове мелькали обрывки древнегреческих мифов, то покоряя, то ужасая воображение.
- Меня Адой зовут, а тебя? – появилась из туалета цыганка.
- Светлана.
- Хочешь, скажу, что там тебя ждет? – лукаво искрила глазами цыганка.
- Скажи, - помертвела Светлана.
- У тебя будет удача, а судьбы не будет.
- Я к жениху еду, – горьковато усмехнулась Светлана.
- Не знаю, не знаю, - не стала объяснять Ада. – Хочешь, скажу, что меня ждет?
- Скажи, - попросила Светлана.
- У меня будет любовь, а судьбы не будет, – выпалила цыганка и себе же ответила: -
- Не знаю, не знаю. Сама проверю, - и, колыхая юбками, пошла в глубь вагона.
Когда Светлана вернулась в свое купе, огромный старик, спавший на нижней боковой полке, уже забросил постель наверх, выдвинул столик и сидел за ним, едва втиснувшись на сидение. Как ни старался он ужаться и спрятать под крышкой стола голые колени и плетеные, одетые на босу ногу, сандалии, он все равно выпирал за пределы места и проходящие пассажиры невольно его задевали. На столике перед стариком лежала толстенная книга, и он ее читал.
Чтобы не потревожить спавшую Милу, Светлана присела на свободное место у столика, напротив читавшего старика, и, отвернувшись к окну, разглядывала пышно распускавшееся под солнцем июньское утро. Иногда она украдкой взглядывала на читающего соседа, все более и более сомневаясь, старик ли он. По обводьям бровей, курчавой бороде и вьющейся шевелюре, голубовато-белым и ослепительным, как мартовский снег, он действительно подходил под определение пожилого человека. Но лицо без единой морщинки, свежие и ядреные щеки говорили о здоровье и бодрости этого могучего деда. Когда взгляд ее упал на раскрытые страницы объемного фолианта, Светлана обнаружила, что они испещрены какими-то непонятными письменами. Знаки похожего начертания она встречала в учебниках истории на картинках археологических находок с запечатленными на них древними надписями. Тут уж ее любопытству не сало предела. Она прямо, без утайки, посмотрела на необыкновенного пассажира, и, забыв о стеснении, выразила свое удивление:
- Какая интересная грамматика! Что это за язык?
Старик поднял на нее черные, как уголь, и живые, как у молодых, глаза.
- Это язык давно исчезнувшего народа. От него осталась только начертанная на каменьях мудрость, одно из первых человеческих знаний, - ровным голосом произнес необыкновенный старец.
- И вы этот язык знаете? – восхитилась Света.
- Нет, не знаю. Он умер задолго до моего появленья на свет, - спокойно возразил старец.
- А как же вы читаете? – поразилась Света.
- Я вдумываюсь и понимаю смысл.
- Тайны без знания не открываются. Это я по профессии медика знаю. Вы, наверно, ученый?
- Я библиофил, собиратель мировых знаний и мудрости. Вот за этой, например, я ходил в горное поднебесье к тамошним мудрецам. Они мне позволили снять копию. Но за это я им отработал, углубил пещеру, в которой они хранят все человеческое знание.
- Если вы не ученый, как вам удается угадывать смысл незнакомого языка? – допытывалась Светлана.
- Навык, конечно, и природная склонность. Я могу показать тебе принцип, и ты тоже начнешь понимать. Посмотри на эти три знака. Они о чем-нибудь тебе говорят? – старец указал пальцем на три стоящих в интервале от других фигуры. Одна из них изображала вертикальную палочку, обнесенную кругом, вторая представляла собой клинописный знак, обращенный острым углом к третьей фигуре, На третьей – та же вертикальная палочка была обнесена уже квадратом.
- Ни о чем не говорят. Я не вижу в них смысла, - сказала Светлана.
- Это одна из вечных мудростей. Я читаю ее так: «Правда всесильна, даже если ее укрывают». А можно сказать проще: « Правда сильнее неправды». Из чего я это заключил? Знаете выражение: «прост как, правда»? Простота правды здесь изображена перстом. Перст в солнце. Оно, как вы знаете, всесильно. Дальше идет сравнительный знак. Он обращен острием на другую правду, заключенную в темницу.
- Это ребус какой-то, - озадачилась Света. – И так расшифровывается каждый знак? Ученым не позавидуешь.
Вдруг ее осенило.
- А если вертикальный знак правды развернуть в горизонтальное положение, чтобы перст выглядел указующим, его можно понять, как обвинение? – сказала она.
- Доказанная правда может стать обвинением. Правильно, девочка, мыслишь. Хороший совет ты бы дала тому народу. Жаль, что поздно, - едва заметно улыбнулся странный пассажир. Светлану не обидела его легкая усмешка. Она была во вдохновении поиска.
- Скажите, по этим записям вы можете угадать душу того народа? – спросила она.
- Могу. И не только умершего, но и живого, - подтвердил он.
- Вы читаете чужие души? – почувствовала себя неловко Светлана.
- Если сосредоточусь. Но ты не пугайся, девочка. За свою душу тебе не придется стыдиться. Она у тебя открытая, честная и праведная, - попробовал успокоить старец.
- Вся на виду, без малейшей защиты – это ужасно, - краснея, пробормотала она.
- Из этических соображений в сакральную точку, где спрятаны человеческие тайны, мы не заглядываем, - заверил старец. – А у тебя, девочка, сакральной точки еще нет.
- А у меня есть сакральная точка? – выглянула из-за своей полки Фаина.
- Нет, - взглянув вверх, засмеялся необыкновенный сосед. - Ей не на чем удержаться. В твоей душе бушует ветер.
- Бушует ветер… Здорово сказано, – признала Фаина. – А кроме ветра еще что-нибудь имеется?
- Твои богатства доброта и отзывчивость, - сказал ей старец.
- Спасибо на добром слове. Но про ветер все-таки замечательней, хотя я понимаю, что это не комплимент, - ответила Фаина. Она повозилась у себя на полке, начала спускаться и предстала перед соседями по купе в роскошном великолепии пышных форм, соблазнительно вырисовывавшихся под легкой тканью халата. Из широкого выреза утреннего одеяния выглядывали основания спелых, как дыня, грудей. Большеглазое, круглое лицо так же казалось сродни спелому фрукту. Светлана потрясенно уставилась на нее. Даже старец не смог скрыть своего восхищения. Довольная произведенным впечатлением, Фаина сказала:
- Пойду, умоюсь, пока вы ведете умные разговоры. Я девушка простая, к жениху еду, и в душе у меня страсть, а не ветер. – Она пошла по проходу, покачивая просторными бедрами.
Вагон просыпался. Люди сновали туда и сюда. Светлана дивилась, какая все разноплеменная публика: цыгане, таджики, кавказцы, белесые прибалты, лица с приметами иных народов. Со всех купе неслись обрывки чужих наречий.
- Вавилонская башня, - невольно вырвалось у Светланы.
- Для грека нет незнакомого языка. Если он кого-то не понимает, он говорит по-гречески и понимают его, - горделиво произнес старец, открывая в ответ на ее невысказанный вопрос свою национальную принадлежность.
- Это когда было, а сейчас международный язык английский, но и его далеко не все знают. Надеюсь, в Титанополе говорят по-русски, - сказала Светлана.
- Там это не имеет значения. Титаны понимают без слов, а люди общаются, как им удобно, - заметил старец.
Острая догадка пронзила сознание девушки. Она внимательно посмотрела на соседа и с замиранием спросила:
- Так вы оттуда?
- Оттуда, – кивнул он.
На ее язык всплывал уже второй вопрос, но тут вернулась Фаина и показала глазами, чтобы Светлана пошла за ней, а вслух предложила:
- Пойдем, узнаем, есть ли чай.
Светлана пошла за нею вперед по проходу, к тому краю вагона, где кипятилась вода, и было купе проводниц. Фаина остановилась против булькавшего котла и, повернувшись к спутнице, заговорщицки проговорила:
- Я сейчас познакомилась с прибалтами. Они уже работали в Титанополе по контракту и возвращаются назад по новому договору. Так вот они говорят, что этот старик - титан.
- Кто? Седой грек?
- Ну да, большой дядька, что все знает.
- Я почти догадалась. Ну, как же, молодой и старый одновременно; такой огромный и странный, как будто присутствует во всех мирах сразу, - рассуждала Света.
- Старый - старый, а на меня вызрелся, как молодой. В жизни таких горячих глаз не видала, - заметила Фаина. – Прибалты сказали, что его имя Библий Книжник. За мудростью, наверно, на Тибет ходил.
- В шортах? – съязвила Света.
Девушки захихикали, представляя себе, как голоногий старик поднимается на высокие горы.
- У него в торбах, наверно, еще какая-нибудь одежда имеется, - просмеявшись, сказала Фаина.
- А он вовсе нестрашный. Если титаны все такие, то можно не опасаться, - рассудила Света.
- Неужели они все умеют читать мысли и видят человека насквозь? – опасливо предположила Фаина.
- О чем шепчитесь? О своем соседе? – подошла к ним молоденькая цыганка.
- Знаешь, он титан, - сказала ей Света.
- Я уже слышала, - отозвалась Ада.
- Оказывается, они умеют читать человеческие души, - сообщила ей Света.
- Раз так, то нам, цыганам, у них делать нечего, - проговорила Ада.
- Но вы же артисты, - напомнила Света.
- Прежде всего, мы цыгане. Но, знаете, мне очень хочется туда попасть. Цыганская душа – потемки. Пусть попробуют ее разгадать.
Фаина и Света с уважением и завистью на нее посмотрели.
- Чаю хочется, а он своей книгой весь стол занял, - с неудовольствием проговорила Фаина.
- Ну и что же, мы сядем завтракать и старика позовем, - решила Света.
- У меня полная сумка домашней снеди. Я думаю, Вацек не обидится, если я поделюсь, - сказала Фаина.
Девушки вернулись в купе и сказали соседу, что собираются пить чай. Старец убрал книгу. Фаина накрыла столик салфеткой и достала из сумки домашний торт.
- Вацек обожает сладости. Но ему тут хватит. А не хватит, испеку на месте, - говорила она, командуя старцем, как своим родственником и ласково называя его дядей Библом. Светлана присоединила к Фаининым дарам их с Милой припасы. А дядя Библ вынул из торб небольшой сосуд, держа его в руках, как нечто священное. Цыганка хотела принести что-то со своего семейного стола, но девушки ей запретили, сказав, что еды хватает.
Проснулась и села на постели Мила, глядя на всех синими, в густой опушке ресниц, глазами.
- Небесноокая дева! – умиленно и восторженно произнес, увидев ее, Библий.
Мила опахнула небесные глаза веером пушистых ресниц и с детской обидой проговорила:
- Вы собираетесь завтракать, а я?
- Умывайся и присоединяйся, - скомандовала Фаина.
Когда все было готово, Библий налил из сосуда по чуть-чуть каждой из четырех сотрапезниц, плеснул столько ж себе и провозгласил тост:
- За здоровье и добрые отношения.
Выпили, как причастились, всего по глоточку. Но этот глоточек был, словно чудо. Ни что не равнялось с ним по вкусу, аромату и свойству. Девушки ощутили в себе легкость и окрыляющую радость.
- Что это за напиток? – поинтересовалась Фаина.
- Мы называем его амброзией, - сказал Библий.
- В Титанополе он продается? – расспрашивала Фаина.
- Нет, не продается. Мы готовим его для себя по древним рецептам.
- Как мне хочется, чтобы Вацек его попробовал! – мечтательно проговорила Фаина.
Светлана поглядела на спящих молодоженов и вслух пожалела:
- Жаль, что они проспали такую возможность. Их любовь стала б крылатой.
- А сколько этот напиток продержится в крови? Мы доедем с ним до вашего города? – пытала Фаина.
- Доедете, - пообещал старец. – Он еще долго будет горячить ваши чувства.
- И я не побоюсь полюбить? – с надеждой спросила Мила.
- Не побоишься, дочка, - заверил старец. – Детская твоя душа наконец-то раскроется.
Затем старец обратился ко всем:
- Вы будете отважными, девочки. Желаю вам успеха и счастья. А мне спешно надо на воздух. Тесно тут для меня и душно.
Он подхватил свои торбы и пошел с ними по проходу, высокий под потолок, саженный в плечах и могучий, как дуб.
- Титан! – в восхищении проронили глядевшие ему в след девушки.
- Где титан? – вскочил на постели проснувшийся молодожен.
- Уже ушел, - сказали девушки.
- Это тот старик, что сел ночью? Жаль, что не разглядел, спать очень хотелось.
- Скоро и не таких увидим, - сказала Фаина.
- Этот на счастье нас причастил, а ты проспал, - повернулась к молодожену цыганка.
- Что, значит, проспал? – подняла голову молодая жена.- Его счастье – это я. А он меня не проспал. Правда, миленький?
Состав не замедлял хода и не останавливался, а девушки увидели в окно уходящего в сторону от поезда Библия. Он направлялся в зеленый простор таким же скорым, как и ход поезда, шагом.
- Титан! – повторили пораженные девушки.
Далее >> Часть 02