Глава 01. Часть 01. Заслон
РАНЕЕ:
Пролог
- Дай-ка я, - сказал Алеша.
- Я и сам с усам! А ну отойди, - огрызнулся Евгений и затоптался у порога, пытаясь развязать прихваченный мерзлым шпагатом, залубеневший на морозе куль.
- Полоснул бы ножом, только и делов, - посочувствовал Евгению, видя, как тот припал к узелку зубами, медноволосый смешливый богатырь. - Или тебе веревочку жалко?! Жила...
- Жалко, - - подтвердил Евгений с досадой.
Несмотря на ранний час, казарма была полна деловитой суеты. Матросская братва брилась, перебирала пожитки в сундучках. Кто-то сидел у стола, под приспущенной с потолка электрической лампочкой, заслонившись газетным листом. Рядом латали изношенную тельняшку и толстый, домашней вязки носок.
Потрескивая, разгорались печи. За изузоренными морозом окнами, за черными деревьями, за кудрявыми дымами заводской и мельничной труб, над устьем Зеи разливалась широким потоком неяркая малиновая заря.
Подхватив туго набитый мешок, Евгений вывалил улов прямо на пол и, посмеиваясь, отошел в сторонку. Матросы загоготали, повскакали с мест, кто с намыленной недобритой щекой, кто с распяленным на руках клешем.
- Гляди, сом! Широченный, что подошва сапога...
- Сазан-то, сазан, весь светится, будто из серебра
литой!
- Чудак! Это не сазан. Амуром белым рыба прозывается.
- Сам ты амур белый! Выдумает же человек...
В веселых пререканиях и толкотне только Алеша и заметил, как неслышно распахнулась дверь и в казарму вошел плотный человек в желтом дубленом полушубке с заиндевелым воротником. Отогнув этот воротник и обмахнув крупное лицо и усы клетчатым платком, он потянул с головы треух и спросил густым, приятным баском:
- Не признаете, товарищи?
Медноволосый матрос, только что рьяно толковавший про белого амура, шагнул ему навстречу, пытаясь получше разглядеть, и удивленно воскликнул:
- Федор Ннканорович?! Милости прошу к нашему шалашу!..
Оттесняя медноволосого, раннего гостя окружили со всех сторон с возгласами, в которых сквозило почтительное удивление, малосвойственное этим людям:
- Товарищ Мухин! Да как же это вы, не предупредивши?..
- А зачем предупреждать? - ответил вопросом па вопрос председатель Амурского исполкома. - Ну, здравствуйте, товарищи!
Ему ответили дружным хором, приняли от него полушубок, подвели к столу и усадили. Крышки сундучков захлопывались, их торопливо заталкивали "под койки, оправляли постели. Матросы, успевшие натянуть форменки, рядком усаживались на длинную скамью. Празднично заголубели мытые-перемытые в щелочах гюйсы. Засияли молодые улыбки и глаза.
- Экое племя, - любовно усмехнулся Мухин, закуривая трубку, и сказал, как бы продолжая давно начатый разговор: - Посоветоваться нам нужно, ребята! Белые в городе зашевелились.
- С чего бы это? - поинтересовался, примащиваясь на корточках у самого порога, медноволосый.
- Не перебивай, Померанец! Дай человеку высказаться, поймешь все и сам.
- Д-да... зашевелились они, - Мухин глубоко затянулся и, весь окутавшись едким махорочным дымом, пояснил: - Сладкой их жизни подходит конец, вот с чего.
Матросы загалдели вразнобой:
- А что им делается? И дома щи с наваром едят, и в «Чашке чая» голых дамочек не натощак слушают! А в ресторане «Афины»...
Мухин поднялся, положил на край стола трубку, оперся на него обеими руками и, зорко вглядываясь в молодые загоревшиеся лица, невесело усмехнулся:
- Знаю, как у пас, так и у вас негусто хлебово, да и жиру поверху плавает небогато. Разве что Зея порой выручает, - он повел взглядом в сторону уже прикрытой мешком рыбы. - Верно я говорю?
- Да чего уж там... Жалобиться не жалобимся, а без рыбки-то подтянули бы пояски.
- Вот то-то и оно. А причина? А суть? Давайте-ка попытаемся разобраться вместе. Начнем не с царя-косаря и царицы-чечевицы, а с текущего момента... - Он умел разговаривать с самыми различными людьми, этот недавний монтер Мухин. Потирая прочерченный резкими морщинами лоб, он продолжал:-Украдено в ночь на тридцатое января из продовольственной управы 362 тысячи народных денег? Украдено! В феврале прибрали чьи-то руки с линии железной дороги пять тысяч пудов закупленного в Монголии мяса? Прибрали, да и спрятали так, что днем с огнем не сыщешь! А добрые дяди из земства только руками развели: «Что, мол, с воза упало, то пропало...»
- Да неужто управы на них нет?! - возмутился Евгений и глянул на младшего брата: «Вот, мол, слушай да на ус мотай!»
- Управы на них не было, потому что они сами были управой, - резанул ребром ладони воздух Мухин. -г Но это еще были цветики, товарищи, а к середине февраля и ягодки подсозрели, да еще какие! На главной улице Благовещенска обосновалась банда черносотенцев. Оказывается, и на то была божья воля! Городской голова Прищепенко, бия себя в грудь, клялся, что хозяин хазы Белокопытов - чище горного хрусталя! Не поверили мы, копнули поглубже, а у него, этого белоко-пытого ангела, в подвале оружие, целый склад патронов.
- Подзапаслись, значит!
- Да что, товарищи, автомобилями раздобылось офицерье!
- Ото гады! Не в оловянные солдатики, видно, собирались играть!
- Как схватили мы их за руку, покочевряжились сначала они, а потом взахлеб стали каяться. Вооруженное восстание готовили они, с дымом, с кровью... - Лицо Мухина побагровело. Ему подали кружку с водой. Мухин жадно глотнул раз-другой, и голос его посвежел: - Ну дали мы тому голове по шапке. А дальше что?
- Гнать всю учредиловку нужно в шею!
- Буржуй буржуяке из собственного интересу завсегда поможет, а с трудящего при таких порядках последние портки слетят!
- Портки, брат, дело наживное. Головы, как кавуны, полетят, а их опосля к телу не пришьешь!
- Верно, товарищи, - подтвердил Мухин. - Сейчас, как вам известно, проходит Четвертый областной крестьянский съезд. Делегаты съезда наказы своих односельчан привезли. Люди в разных концах области живут - одинаково мыслят: в один голос требуют упразднить областные земства и передать всю власть Советам. Об этом на съезде который уже день речи идут и решения принимаются.
- Все за? - живо поинтересовался Померанец. Мухин повертел в пальцах потухшую трубку.
- В день открытия мы объединенное заседание провели делегатов съезда и депутатов Совета рабочих и солдат нашего города. Двести семьдесят четыре человека проголосовали за то, чтобы власть в городах и селах области была передана Советам. Казачество будет решать этот вопрос на своем войсковом круге. Ну а шестеро, - он усмехнулся в густые усы, - воздержались!
- Только-то...
- Эт они на съезде воздержались. А какие речи за его стенами ведутся, об этом, товарищи, догадайтесь сами, - сказал матрос Журкип.
- Хотят уничтожить советскую власть?!
- Ну шестерым это не под силу! Это только соглядатаи, а за ними стоят другие. - Мухин опять скользнул взглядом по лицам. - Будем говорить, товарищи, начистоту: в городе у нас два пехотных полка. Держат они, допустим, нейтралитет. Опять же в городе есть казаки, судить да рядить до войскового круга, чем они дышат, - мудрено. Наказной же их атаман Гамов сулит им златые горы. Сулит, если пойдут за ним, былые привилегии вернуть. Ясно, кто побогаче, кинутся за ним в огонь и в воду. Опять же, не день уже и не два из реа-листиков да гимназистов создаются в городе отряды самообороны...
- Пускай создают! В поле-то две воли, чья возьмет - неизвестно! - крикнул не в меру горячий Померанец.
Мухин пристально на него посмотрел. Что-то вспыхнуло в глубине его усталых глаз и погасло. Он помолчал и спросил решительно и сурово:
- Ну а вот вы, товарищи-матросы, ответьте прямо: с кем вы? Может советская власть на вас рассчитывать?
Оправляя обеими руками ловко пригнанный бушлат, на середину помещения выступил любимец всего экипажа унтер-офицер Островский и сказал:
- Мы имеем на вооружении пять пулеметов, две пушки и две гаубицы; боеприпасы к ним имеются. Если белые сюда сунутся - нас им не взять!
Следом за Островским высказались другие. Чернявый Марк Варягин, как бы подытоживая, заявил:
- Передайте, товарищ Мухин, рабочему классу, пускай в нас не сомневаются. Каждый из нас будет драться за четверых. Есть у нас командиры: капитан 2-го ранга Шутов и штабс-капитан Бекман. Здесь они не присутствуют и, надо полагать, что и дальше им будет с нами не по пути.
Мухин тихо и проникновенно спросил:
- Ну а если они на правах командиров прикажут вам следовать за собой, как вы поступите, друзья?
- А камень им на шею да в воДу! - крикнул опять Померанец.
Матросы загудели, как растревоженные шмели:
- Верно, верно! Судить будем своим судом и каждому по заслуге!
Мухин встал и повел округ рукой:
- Здесь вам, товарищи, не развернуться. Окружат вас в казармах, перебьют; на худой конец измором возьмут. А сделать нужно так: при первом же сигнале вы забираете оружие и отступаете в Астрахановку. Железнодорожная ветка останется в ваших руках, подойдет по ней и подмога.
Желающих высказаться больше не нашлось, и обладатель отличного баритона Журкин запел «Интернационал». Все встали и пели стоя. Пел а Мухин. Его голос отчетливо выделялся в хоре молодых, слаженных голосов:
«Это есть наш последний и решительный бой...»
...Извещенный о том, что матросы митингуют, штабс-капитан Бекман, отдуваясь от быстрой ходьбы, узрел под ветвистым вязом лошадь с кошевкой, услышал пение и, потоптавшись у входа в казарму, зашагал к своему начальнику, чтобы доложить «о бесчинстве».
Капитан 2-го ранга Шутов, командовавший Благовещенским отрядом Амурской флотилии, выслушав Бек-мана, пожал плотными, обтянутыми стеганой курткой плечами и предложил чашечку кофе. Наблюдая, как Бекман, сосредоточенно думая о чем-то другом, размешивает ложечкой, сахар, постарался его успокоить:
- Стоит ли придавать значение; верьте мне, все это от скуки.
Эти слова свидетельствовала о полной неосведомленности Шутова об истинном положении вещей. Бекман знал много больше, по не пожелал делиться своими сведениями. Мужицкий съезд признал правильным роспуск Учредительного собрания, принял решение о роспуске земства, постановил... Э, мало ли что они там напоста-новляли... Он потрогал в кармане кителя копию отправленной большевиками в центр телеграммы. Показывать ее Шутову не имело смысла. Что от этого изменится? Допив в молчании кофе, Бекман поспешил откозырять.
Евгений набил кошелку рыбой и вручил младшему брату:
- Дуй домой, Алешка! А то мама заждалась!..
- В политехникум я уже опоздал, -- смущенно признался Алеша.
- В город я тебя подкину, - пообещал Мухин, услышав их негромкий разговор. Созданный год назад политехникум был его любимым детищем; представлялась возможность расспросить кое о чем по дороге.
Над горбылевскими домишками поднимались розовые столбы дыма, бесследно растворяясь в безоблачной синеве высокого неба - здесь оно всегда высокое и удивительно ясное. Повернувшее уже на весну солнце зажигало в наметенных вдоль белой стены архиерейской дачи сугробах ослепительные искры. Пушистые воробьи прыгали по тонким веткам диких яблонь, склевывая мерзлые ягоды и весело оповещая друг друга своим извечным «жив, жив»...
- Ну и шельмецы, - усмехнулся в усы Мухин, жадно вдыхая вкусный морозный воздух, Заприметив матроса, наклеивавшего на воротах дачи им же самим привезенную листовку, он попридержал коня. -Преосвя-щенный-то Евгений прочитает, в обморок упадет!
- Бог того не допустит, - засмеялся Алеша. -Послушники примерзшую бумагу зубами сгрызут! Да и в город ездит он на белых копях, не глядя по сторонам.
Матрос прошагал за угол к чугунной тумбе и стал клеить другую листовку. Лошадь осторожно ступила на зейский лед.
Когда Бекман вышел на улицу, лошади с кошевкой уже не было под вязом. След полозьев, круто срезав угол, заворачивал к Зее. Чтобы не идти мимо казармы, штабс-капитан сделал порядочный крюк, заверяя самого себя, что решил прогуляться.
«До того, скотина, нализался, что спутал тумбу с бабой и полез обниматься», - вознегодовал он и приостановился, вглядываясь в широкую спину приплясывающего в легких штиблетах матроса. Но когда тот откачнулся в сторону, Бекман узнал Померанца и понял, что ошибся: матрос приклеивал какое-то воззвание. Вот он заправил под шапку выбившиеся на лоб бронзовые кудри, сунул голые руки в карманы бушлата и зашагал через снежный пустырь, ни разу не оглянувшись.
Штабс-капитан приблизился к тумбе и стал вчитываться в маслянисто-блестящие строки на продолговатом прямоугольнике оберточной бумаги:
«IV крестьянский съезд Амурской области, открывший заседание 25 февраля по текущему моменту, шлет горячий привет Совету Народных Комиссаров, Исполнительному Комитету Всероссийского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, восхищаясь их работой, шлет крепкое рукопожатие мужика-переселенца далекой окраины вождю всемирного пролетариата Владимиру Ильичу Ленину и всем истинным борцам па благо крестьян и рабочих. Знайте, дорогие наши защитники, выразители наших чаяний и надежд, что возврата к прошлому нет...»
Внутренне холодея, Бекман перечитывал уже знакомый ему текст. Бритые губы его непроизвольно кривились.
Сколько же нашлепали таких вот листочков, если клеят их даже в таком пустынном месте? Но дело не в этом! Выставлена па всеобщее обозрение та самая телеграмма, копию которой он с неимоверным трудом раздобыл накануне и поопасался показать даже инертному Шутову. А эти... большевики, оказывается, пи из чего не делают тайны. А может быть, в этом и есть их сила?
Он достал аккуратно исписанный и безжалостно измятый листок, сложил вдвое, разорвал на узкие полоски, потом па более мелкие клочья, швырнул их в снег, припечатал каблуком и злобно выругался. Прогулка была безнадежно испорчена. Штабс-капитан поспешил домой.
Открывая па звонок дверь, кокетливая горничная весело сообщила Бекману, что за ним прислали от Гамо-ва. Запряженная лошадь стояла во дворе. Завидев штабс-капитана, из кухни выбежал коренастый казачок и поспешно откинул волчью, крытую синим сукном полость. Бекман сел в кошеву и укутал ноги.
Выехав за ворота, штабс-капитан скользнул взглядом но фасаду дома и увидел в окне гостиной улыбающееся лицо жены. Он ответно улыбнулся и помахал ей рукой. Женская рука перекрестила его и медленно опустила штору.
ДАЛЕЕ:
Глава 03. Часть 01
Глава 04. Часть 01
Глава 05. Часть 01
Глава 06. Часть 01
Произведение публиковалось в:
"Заслон": роман. Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1973