Радость
Вечер опустился незаметно. На востоке мигнула первая изумрудная звездочка, за ней вторая, с низины потянуло сыростью, и синева плотно окутала поля и перелески. Луна показалась из за березняка, упали на поля огромные тени от деревьев.
На полевом стане пылал костер. Трактористы, уставшие за день, наскоро ужинали и забирались в вагончик спать: подниматься им на рассвете.
Степану, заводскому человеку все здесь было новым, необычным. Приехал он в колхоз сегодня утром и уже успел набродиться по полям. С непривычки гудело в ногах. И все таки спать не хотелось. Он сидел у костра и постоянно ловил себя на мысли, что думает о Настеньке. Она должна была вот вот появиться на стане.
Возвращались люди с поля, но она еще не приходила. Вместе со Степаном у костра бодрствовал бригадир, уже немолодой молчаливый человек, и беспрестанно курил трубку.
Трещали в траве полуночники сверчки. За озимым кликом добродушно урчал трактор. И в этом огромном, залитом мягким лунным светом, притихшем мире родилась песня. Девичий голос расплескал душевную грусть:
Ой, цветет калина
В поле у ручья.
Парня молодого
Полюбила я…
Степан слушал не шелохнувшись. Песня приближалась. На какое то время, позабыв о трубке, прислушался бригадир. Из двери полевого вагончика высунулся тракторист Федор.
– Настенька! – с доброй улыбкой сказал бригадир и добавил, обращаясь к Степану. – Она у нас песенница. Слышите, как поет!
«Настенька! Песенница!» – Что то теплое, необъяснимое поднялось в груди у Степана.
Песня оборвалась у самого стана. В свете костра появилась Настенька, немножко неловкая, но привлекательная в своей непосредственности.
– Добрый вечер, – поздоровалась Настенька и присела у костра.
Бригадир предложил ей поужинать. Она отказалась и посмотрела на Степана приветливо, дружелюбно. Он смутился и, чтобы скрыть это, полез за папиросой.
Настенька повернулась к вагончику и позвала:
– Федор! Спишь или нет, Федор?
Снова из вагончика высунулся Федор.
– Не спится, а что?
– Ты говорил товарищу из города, о чем давеча мечтал?
– Я думал, ты о чем путном хочешь просить, – рассердился Федор.
– Разве это не путное? – и обратилась к Степану. – Он хотел пригласить вас в помощники. Одному, говорит, очень трудно.
Бригадир улыбнулся: хорошо поддела Настенька Федора.
– Без няньки Федору трудно, это правда, – заметил бригадир. – Только куда же тебя тогда денем, Федор?
– В прицепщики! – засмеялась Настенька. – Я ему свое место уступлю.
– А ну вас! – обиделся тракторист. – Хватит меня, Настенька, разыгрывать. У меня терпение не железное, – и всердцах захлопнул дверцу.
Настенька тихо засмеялась. Бригадир с улыбкой покачал головой.
А Степану припомнилась утренняя встреча. Пришел в правление и отрекомендовался председателю:
– Техник. С тракторного.
– Милый ты мой! – обрадовался председатель. – Ты даже сам не представляешь, как кстати прикатил. Настенька! Бери товарища техника – вот вам и помощь! Веди его к своему Федору.
Почти всю дорогу до поля, на котором работал трактор Федора, молчали, исподтишка приглядывались друг к другу. Тракторист их встретил неприветливо. На вопрос Степана, что у него стряслось с трактором, ничего не ответил, а когда Степан настойчиво повторил вопрос, Федор что то сердито пробормотал.
– А ты не сердись, – миролюбиво проговорил Степан. – Одна голова хорошо, а две лучше.
Федор почему то рассвирепел, повернулся к Степану и в упор спросил:
– Кто таков будешь?!
– Сколько в тебе гонору то! – рассердилась Настенька. – Я ж сказала – это товарищ от шефов. У тебя в одно ухо влетело, а в другое вылетело. Человек тебе помочь хочет.
– У меня таких помощников много, – с меньшей запальчивостью проговорил Федор, с недоверием приглядываясь к этому незнакомому парню.
– Дай ка посмотрю, – Степан отстранил Федора и наклонился к мотору, возился минут десять, а потом приказал Федору: – Крутани!
Тот повиновался. Трактор чихнул раз, другой и весело затарахтел. Степан вытер руки о тряпку, которую подала ему Настенька.
Когда трактор двинулся, волоча за собой сеялки, на одной из которых стояла Настенька, Степан и девушка улыбнулись друг другу. И он крикнул:
– Счастливо!
Грохотал и лязгал трактор, заглушая все. Но девушка, видимо, поняла пожелание Степана и помахала ему рукой.
…Сейчас Настенька сидит перед костром напротив Степана, обхватив колени руками, и задумчиво смотрит на потухающий костер. Вот она подняла глаза и попросила:
– Расскажите о заводе.
Степан не знал, с чего начать. Она попросила еще раз, и он начал рассказывать. Настенька слушала с дружеской улыбкой и не сводила с него мечтательных глаз. Это его смущало и воодушевляло.
После этого вечера Степан встречался с Настенькой еще несколько раз.
* * *
Больше двух лет прошло с тех пор, и случилось так, что Степан ни разу не встретился с Настенькой, хотя и не забыл ее.
Однажды в театре тракторного завода проходил концерт художественной самодеятельности. Зрительный зал был набит до отказа. И вот девушка в белом бальном платье, ведущая концерт, звонко объявила:
– Сейчас выступит Степан Колесников. Он исполнит на скрипке свой музыкальный этюд «Мечтания».
Степана знали многие. И когда он появился на сцене, несколько иной, чем всегда, – в темном костюме, сосредоточенный, чуть неловкий, – в зале вспыхнули аплодисменты и тут же стихли.
Степан что то сказал седому сухонькому старичку – своему учителю. Тот кивнул головой, сел за рояль и осторожно опустил руки на клавиши. Дрогнули встревоженные струны, и в зале родилась мелодия, тихая и задушевная.
Степан вскинул смычок, который на миг замер в воздухе. И в мелодию, которую вел рояль, вплелись серебристые звуки скрипки. Звучали они сначала робко, а потом смелее, и мелодия аккомпанемента отступила. Слушатели затаили дыхание.
Музыка покорила людей. Степан словно увел всех из зала странствовать по красивым родным просторам.
…Когда под сводами зала медленно угасли последние звуки задушевной мелодии, когда Степан осторожно опустил руку со смычком, в зале повисла тишина.
Вышла из за кулис и в недоумении остановилась конферансье; поднялся из за рояля старый учитель и трясущимися от волнения руками стал собирать ноты; покорно склонил голову Степан.
А зал молчал.
И вдруг тишина взорвалась. Овации оглушили Степана. Он скрылся за кулисами. Его вызывали, а он торопливо оделся и выскочил на улицу, полной грудью вдохнув морозный воздух. Радость творчества, радость удачи волновала его. Самым желанным спутником сейчас была бы Настенька, ей бы он поведал то, что переполняло его.
Но ее не было.
* * *
А Настенька сидела в зале. Идя на концерт с подругой, у которой гостила уже второй день, Настенька вовсе не надеялась встретить того техника, который приезжал к ним в позапрошлую весну. Но когда Степан Колесников появился на сцене, она сразу узнала его и обрадовалась. Настенька не сводила глаз со Степана, с его задумчивого лица, следила за легкими движениями пальцев левой руки, за плавными взмахами смычка. Она сразу безотчетно покорилась нежной мелодии.
И Настенька почувствовала себя удивительно легко и приятно. Скрипка рассказывала о чем то знакомом знакомом. Может быть, это был веселый летний день, с небольшим дождиком и такой красивой радугой. А может быть, скрипка рассказывала о голубом вечере на полевом стане, когда над полями и рощами звенела ее, настенькина, песня. Именно напев той песни сейчас так уверенно и красиво выводит Степанова скрипка. Видно, Степан подслушал настенькины думы, услышал ее песни. Значит, он думал о ней.
На улице Настеньку встретила завируха: крупно и густо шел снег. Впереди полыхало зарево большого города. Далекими далекими показались ей те весенние встречи. Она была счастлива, что вновь встретила Степана. Ей захотелось поскорее увидеть его, подойти и сказать что нибудь ласковое и понятное только им двоим.
И Настенька решила вернуться в театр. Но кто то хлопнул дверью. Настенька вздрогнула и, не оглядываясь, поспешила в город, не переставая думать о Степане, о встрече с ним, которая теперь, она верила этому, обязательно состоится.
А декабрьский снег кружился в темноте, мягко похрустывал под ногами. Навстречу неслись автомобили. Встретилась веселая гурьба молодых людей, и долго слышались их смех и голоса. Где то в темноте, недалеко прогрохотал поезд. Во всем мире таком огромном, необъятном, горячо и неповторимо билась вечная жизнь. И в этом мире родилась и утвердилась большая радость Настеньки и Степана.
Произведение публиковалось в:
"Сугомак не сердится". Сборник рассказов. - Челябинск, Челябинское книжное издательство, 1956 г.