Сказ о Матвее
I
Земля сугробами сверкала,
Вставал рассвет, крепчал мороз,
Когда Матвей в село с вокзала
На лошадях японцев вез.
Упряжка весело трусила,
Но, подавая всем пример,
Молчал в кошевке, как могила,
Штабной японский офицер.
Второй иль третий час подряд
Сидела тнхо, скаля зубы,
В большом Матвеевом тулупе
Охрана — четверо солдат.
На них поглядывая косо,
Дед рассуждал с самим собой:
«Боятся, дьяволы, мороза,
А все туда же ... к нам с войной.
Уж сгнил гот плод, что не был вырыт
В амбарах хлеб сгорел дотла.
Зачем же ты, заморский ирод,
Суешь свой нос в мои дела?»
II
Стоял безоблачный июль.
Гудя на выступах порогов, . . .
К Амуру-батюшке с острогов
Спешили Шилка н Аргунь.
А возле рек стояли немы
Хребты непаханнон земли.
Оки, как древние поэмы,
О том преданья берегли,
Как шли «встречь солнцу» казаки
Пустынным берегом реки.
Покой прибрежный был нарушен,
Когда поднялся на откос
Переселенческий обоз
И закипел походный ужнл.
Ночь кралась к стаиу, точно вор.
Бродили лошади по чаще.
Глазенки в сумерках таращил
Матвейка рыжий на костер.
III
На новом месте все не так.
Пераселенцы на увале
Тайгу сначала корчевали
И вместе строили барак.
Прожили зиму сообща,
На недостаток не ропща.
Едва лишь солнышко пригрело.
Заткпув за пояс топоры,
Крестьяне принялись за дело...
То там, то здесь росли дворы
В окошках появились шали
Окрестность криком оглашали
Ватаги буйной детворы
IV
Сказал сосед, вошедши в спальню:
«Отцу могилу, парень, рой».
...И после той поры печальной
Стал для Матвея берег дальний
Навеки родиной второй.
Похоронив отца, он долго
Один на кладбище стоял.
Ему припомнился причал
Села родимого и Волга.
Там холмик вырос дорогой,
А здесь — насыпали другой.
...Годков с тринадцати Матвея.
Все звали круглым сиротой.
V
Года летели чередой.
И становился мир новее.
Огромной рыжей бородой
Матвей Матвеич грудь украсил
И как-то летом, в сенокос,
За огородами у прясел
Попался в сети женских кос...
VI
Крестьянам думалось вначале:
На берегах далеких рек
Свободным будет человек.
Мол, не напрасно убежали
Мы от жандармов и царя,
От их всевидящего ока...
Платились многие жестоко,
Слова такие говоря.
До новых мест издалека
Тянулась царская рука.
VII
Звенели кольцами постромки.
Светило солнце. Но уже
На незапятнанной меже
Лежало кружево поземки.
Матвей жевал замерзший хлеб.
Закоченевшие японцы
Нелепо корчились на солнце,
А ветер северный все креп.
Брала разбег большая вьюга,
В рожок серебряный трубя.
«Сегодня нам придется туго», —
Сказал возница про себя.
И в тот же миг ударом в спину
Был опрокинут набок он;
Поднялся, сдерживая стон,
И — встретил дуло карабина.
Чего-то требовал, визжа,
Строптивый подданный микадо.
Матвей в ответ; «Тепла вам надо?!
А ты не хочешь ли шиша?».
И повторил, понизив голос:
«А ты не хочешь ли шиша?».
Яйцом о грубость раскололась
Простая русская душа.
Простой работник мирных пашен
Тогда поистине был страшен.
Японцев, ехавших в село,
С кошенки той как ветром сдуло.
А в поле так уже мело.
Что ни одно, конечно, дуло
Достать Матвея не смогло.
Его искали. Но напрасно.
Ходили слухи, будто он,
Минуя дом, подался к красным,
Где был зачислен в эскадрон.
Произведение публиковалось в:
"Амурский комсомолец". - 1972, 12 марта